лая: они учуяли нас.
Прежде чем толкнуть ворота, Кристинка кладёт мне руку на плечо и смотрит в глаза.
– Психую, – мягко говорит она. – Истерю, да. К психологу хожу. Но это не должно стать для тебя примером. Если ты будешь помогать мне с собаками, то так даже лучше. Собак надо выгуливать. Так что не бери в голову.
В прошлый раз все мои впечатления сосредоточились на кошках; на этот раз мне открылся вид на промзону. Собак здесь шестьсот – несоизмеримо больше, чем кошек: тех на один кошкин дом наберётся дай бог сорок. Мы переодеваемся, по очереди сторожа друг друга у туалета со сломанной щеколдой. В этот раз я взяла с собой сменку: старые джинсы и свитер. У Кристинки ярко-синий рабочий комбинезон, который она хранит здесь же, в шкафчике. Спецодежду, с её слов, ей поставляет с работы папа.
– О, Крис, свежую кровь привела! – так встречает нас в офисе пухленькая женщина с круглыми глазами. Она похожа на кобольда, персонажа из германской мифологии. Точнее, на кобольдиху: курчавые волосы неопределённого светлого цвета, круглое лицо и глаза выпуклые. И прошлое туриста-дикаря в одежде считывается.
– Это Майя, – представляет нас сине-рыжая Кристинка. – У неё муж, двое своих детей, двое приёмных и пёс. А это Аля.
Мы выходим на площадку, со всех сторон огороженную деревянными стенами. За стенами собаки. Собаки лают.
– Это полигон, – говорит Кристинка. – Тут будем их выгуливать.
Она достаёт из рюкзака пакет с собачьим печеньем – с утра мы зашли в зоомагазин, – рвёт его и высыпает себе полпакета в синий карман на животе. Ставит пакет куда-то на верхотуру и подходит к стене.
В щелях между досками появляются круглые глаза. Когда Кристинка приближается, глаза исчезают. Кристинка достаёт одну печеньку и кладёт на доску. Появляется чёрный нос, шевелится, тоже исчезает, и на смену ему приходят резиновые губы и язык. Счищают с доски печеньку и скрываются.
– Это их мы будем выгуливать? – спрашиваю.
– Не, – отвечает Кристинка, – это не наш отсек. Но дружбу никто не отменял.
На площадке к стене прислонена тележка с одним колесом, в ней ветки, щепки и прочая ерунда.
– Наш отсек, – поясняет Кристинка, – называется Малая гостиница. Малая – потому что крытая.
Я стараюсь не думать о логике и следую за Кристинкой в освещённую оранжевым комнатёнку, где сверху, с низких потолков, свисает паутина, а по бокам из вольеров на нас смотрят псы. Одни лают, другие пятятся к противоположной стене вольера, а одна чёрная кудлатая собака при виде нас закружилась вокруг своей оси.
– Это Поночка, – говорит Кристинка, – это она от смущения. А вот там, сверху, слышишь топот по крыше? Это крысы. Прямо над нами.
Я благодарю бога за то, что боюсь пауков, а крыс не боюсь.
Кристинка отпирает один вольер и выпускает жёлтых пугливых псов. Точнее, она жестом показывает им, что можно выходить. Псы ещё сильнее вжались в стенку и возмущённо на нас глядят. Мол, издеваетесь?..
– Пошли выйдем, –
