немцам, 30 000 поляков попали в плен. Организованное сопротивление шло на убыль, 1 октября пал полуостров Хель, последнее сражение произошло у Кока, к северу от Люблина, 5 октября. Сотни тысяч солдат оказались в руках у противника, гораздо большее их число пыталось спастись бегством. Молодой пилот Солак растрогался, увидев сидевшего под деревом полковника ВВС – слезы катились у старого офицера по щекам. Феликс Лахман, как и многие другие поляки, вспоминал недавно прочитанный роман «Унесенные ветром». Он бежал прочь от своего дома и говорил себе: «Имение Тара было разорено, однако Скарлетт О’Хара прошла сквозь огонь и воду, лишь бы вернуться в родные места, а мы навеки покидаем людей и предметы, составлявшие общественную, интеллектуальную и эмоциональную ткань нашей жизни. Мы уходим в пустоту, без цели»57. После воздушного налета на город Кременец Адам Кручкевич видел, как бесновался на улице старый еврей: «Стоя над телом убитой супруги, он выкрикивал поток проклятий и богохульств: “Бога нет! Гитлер и его бомбы – вот боги! Нет в мире ни жалости, ни милосердия!”»58
Небольшому кавалерийскому соединению поляков удалось ускользнуть в Венгрию, и там они сложили оружие. В казарме Третьего гусарского полка изнемогших беглецов приветствовали венгерские офицеры во главе с пожилым полковником фон Понграцем – все они были облачены в парадные мундиры. Через несколько дней, когда поляки отправлялись в лагерь военнопленных, ветеран со старомодными бакенбардами каждого обнял на прощание. Любезности уходящей эпохи: в том не знающем жалости мире, где очутились поляки, этому места уже не будет.
Генерал Владислав Андерс уводил свое потрепанное и измученное войско на восток, подальше от немцев. Всадники, пробиваясь на истощенных лошадях сквозь поток беженцев и дезертиров, все еще пели. Они встретили передовой отряд Красной армии, и Андерс послал в ближайший советский штаб парламентера с просьбой пропустить их к венгерской границе. Парламентера тут же ограбили и грозились расстрелять. Советские пушки начали обстреливать позиции поляков. Андерс велел своим людям рассыпаться и небольшими группами пробираться в Венгрию. Сам он, тяжело раненный, попал в плен в числе многих других. Советский офицер снисходительно пояснил ему: «Мы теперь с немцами добрые друзья. Вместе будем бороться против международного капитализма. Польша служила орудием в руках Англии и поплатилась за это»59.
Регина Лемпицкая, как и сотни тысяч других поляков, в первые послевоенные месяцы была арестована русскими и сослана в Казахстан. В изгнании ее бабушка и маленькая племянница умерли от голода, брат – рядовой – был расстрелян. То, что пережила ее семья под властью Советов, было «чудовищным сном», писала она впоследствии. Когда красноармейцы вели группу польских солдат через пограничный мост, кто-то из пленников печально промолвил: «Мы уходим в Россию. Нам не суждено возвратиться». Тадеуш Жуковский писал: «С этой минуты все изменилось – другое небо, другая земля, другие люди. Странное
