во мне росло возмущение: нельзя быть таким бесчувственным чурбаном, особенно к собственной дочери! Даже если сердце разрывает щемящее чувство утраты после смерти любимой жены. Даже если внешне девочка напоминает ту, которую нужно отпустить. Ребенок не виноват в том, что взрослые уходят в иной мир. Теперь мне стало отчасти понятно поведение Алисы, когда она заманила меня в колодец, когда дерзила. Она не избалованная папина доченька, которой все сходило с рук. Она – забытый ребенок, который отчаянно хотел привлечь к себе внимание отца любым способом. Наказание за проступок, упреки – это ведь тоже знаки внимания… Мне стало жалко Алису, она напомнила маленького взъерошенного котенка, который жалобно мурлыкал и тыкался к прохожим в поисках ласки.
– Прошу, – Еленский галантно распахнул входную дверь, приглашая дам войти внутрь. Ольховская и Алиса поспешно поднимались по лестнице, опасаясь, как бы их божество не передумало. Дверь захлопнулась. Меня никто и не подумал приглашать к столу. Конечно, я всего лишь обслуживающий персонал. Никто. Не очень-то и хотелось. Вообще-то я не очень люблю вишневые пироги.
– Сегодня можешь расслабиться. Ольховская девчонку на целый день заберет!
По моему плечу похлопали, рядом стояла горничная со стопкой полотенец – черноволосая девушка с карими глазами, опушенными огромными ресницами. Когда она моргала, казалось, бабочки махали крыльями.
– Пойдем и мы чайку попьем с тобой. Меня, кстати, Кристи зовут. Я тебя как-то мудрено. Дмитрич говорил, да я не запомнила.
– Олимпиада, можно Липа.
Она коротко хохотнула.
– Ну и имечко тебе родаки дали! Меня вот в честь Пугачихиной дочки назвали! Думали, звездой буду! А оно вона как вышло! Я, может, пока и полотенца чужие стираю, – она подмигнула и задорно рассмеялась, прикрывая рот рукой. – Есть у меня одна идейка – закачаешься! Не хуже Орбакайте буду! В шоколаде!
Она сплюнула три раз через плечо и постучала по деревянной лавке, поднесла руку к губам, как будто застегнула рот на молнию, потом разжала пальцы, словно что-то выбрасывая:
– Чтоб не сглазить! Да у тебя глаз светлый, ты девка не глазливая! – звонко рассмеялась. Ее смех был заразителен, к тому же она так отчаянно жестикулировала при разговоре, что я не смогла удержаться и тоже рассмеялась.
– А кто такой Дмитрич?
– Так дворецкий наш, Дмитрий Дмитриевич. Это он с виду грозный, а так душка. По секрету, дядька мой, мамкин брат. Это он меня сюда и пристроил. Еленский кого попало не берет.
Значит, я в глазах Еленского не «кто попало», если мне дозволили остаться в королевстве. Наверное, первое испытание я все-таки выдержала. Интересно, разрешено ли мне чаевничать с горничной? Или гувернантке это не положено по статусу? Кристина расценила мою заминку по-своему.
– Не дрейфь! Драконовна в город отчалила! Это она с виду божий одуван, а так три шкуры за пыль под шкафом сдерет. Только девчонку совсем избаловала. Вот чертовка. Ты, небось, там в колодце концы чуть не отдала со страху!
– А
