альбом Анечке, – дайте мне фотографию Юрия Максимовича. Я позже верну.
– Да возьмите, какую посчитаете нужной.
– Если можно, вот эту, на подножке КРАЗа. Я как понял, она последняя?
– Да вы что? – воскликнула Анечка. – Вот здесь, в конце, – открыла альбом на последней странице. Там находилась пачка фотографий в чёрном конверте ещё не вставленных в рамки альбома. – Вот, мы здесь всей семьей. А вот папка один на скамейке сидит в парке "Строителей". Этой весной я его сфотографировала. Такая подойдет? – она подала выбранную фотографию следователю.
На снимке Шпарёв был в костюме, в белой рубашке с расстегнутым воротом. Сидит нога на ногу, руки замком обхватили колено. День солнечный, однако, лицо у него задумчивое, взгляд устремлен вперед и, похоже, не на близлежащие предметы, а на что-то, чего даже солнечный свет не может высветить.
– Подойдёт, Анечка. Спасибо!
Юлия Петровна вышла на кухню. И Аня оживилась, всплеснула руками.
– Анатолий Максимович! – воскликнула она полушёпотом. – Я!..
Он вновь приложил палец к губам. Сдержанно улыбнулся.
– Тише, Анечка! Не надо так эмоционально.
– Да я!.. Я просто не знаю, как вас благодарить?.. Скажите, что для вас сделать и я, не задумываясь, сделаю!
– А вот тут вы, сударыня, не правы, – покачал он осуждающе головой. – При любых обстоятельствах думать надо. А сделать ты, пожалуй, кое-что можешь.
– Что? – девушка немного покраснела, поняв, что сказала что-то лишнее.
– Вернуть мне майку. Если она…
– Да я сразу же её выстирала! Вон она, на балконе…
Анечка, охваченная радостным порывом, поспешила на балкон. Отбросила тюлевую занавеску, прикрывавшую дверь, и тут же вернулась.
– Я её сейчас выглажу…
Анатолий, поднявшись, перехватил девушку за руку.
– Да успокойся ты, Анечка, не суетись! – улыбнулся он и взял из её рук майку. – Я на себе выглажу.
Аня растерянно и в то же время согласно закивала. По импульсивным движениям, по ясным горящим глазам было видно, что она в восторге, в эйфории от обожания к нему.
Феоктистов какое-то время залюбовался ею, не в силах отвести от неё глаз. Черты лица его смягчились, в уголках губ застыла счастливая улыбка. Он уже забыл о раскаянии, с которым шёл сюда.
Стук посуды на кухне вывёл из минутного гипноза.
– Анечка, проводи меня в ванную, – попросил он.
Та тряхнула кудряшками, не сводя с Анатолия влажных глаз. Взяла его за руку и потянула за собой. В коридорчике включила в ванную свет и открыла дверь.
– Прошу, Анатолий Максимович, – пригласила она, сделав мягкое движение рукой. Он улыбнулся и прошёл в ванную комнату.
Ванная была чистая, блестящей, наполовину выложенной голубой кафельной плиткой. В стену над водяным смесителем было вклеено вместе с плиткой большое зеркало. Анатолий, переодеваясь, смотрелся
