София Александровна!
Так я пойду?
Иди
Выдыхаю и отключаю всем микрофоны.
Так до четвёртого урока досидела.
Перед ним перемена пятнадцатиминутная, так что пошла на кухню, съела шоколадную конфету из коробки – настоящий бельгийский шоколад, дети на 8 Марта подарили. Страшно хочется сладкого после уроков – и на работе всегда хранила конфеты, дешёвые, любые. Всегда коробка «Праздничных» лежала, с белым налётом сверху. Ничего, ела, угощала всех, кто хотел. Самых маленьких обычно – они носятся коридорами, а того, что в столовой дают, хватает только на то, чтобы тихонько в классе сидеть. Становятся худыми, огненноглазыми. С такими и делюсь шоколадками, таким и заливаю водой чайные пакетики.
Заходит Ваня.
– Всё, закончила?
Качаю головой, кладу недоеденную конфету на стол.
– Нет, перерыв. Хотела чаю выпить, пока время есть.
– Ага. А какой класс сейчас будет?
– Десятый.
– Всё никак не могу, – улыбается, – привыкнуть, что ты с такими большими дядями-тётями справляешься. Десятый класс, подумать только. Ведь им лет по семнадцать?
– Шестнадцать большинству. Кому-то и семнадцать, да. Ну и что, я их на десять лет старше.
И когда на пять была, и на семь – говорила, что на десять. И все улыбались, понимая, что я так кокетничаю, что на самом деле совсем немногим старше. Но теперь и в самом деле.
– Всё равно. Сложно, наверное, справиться.
– Когда было на самом деле сложно, ты не спрашивал. Сейчас привыкла.
Помню, когда впервые в класс вошла. Они не молчали.
Каждый улыбнулся, удивился.
Переглядывались – казалось, что про меня, хотя может быть, что и нет.
Через два месяца спросила Веру – о чём вы тогда разговорили? Правда ли, что вы не любили меня?
– Да, Софья Александровна, мы вас не любили.
– Почему, Вер?
– Нам показалось, что вы сразу уйдёте, когда поймёте, как всё здесь устроено.
– А раньше многие уходили?
– Сейчас-то нет, но вот до вас одна была – так на её уроки администрация приходила, сидели. Мы-то вначале думали, на нас смотрят, – оказалось, на неё.
– И что было не так?
– Нам – всё хорошо. Только парни иногда смеялись громко.
Тогда и стала ждать – когда же и на моих уроках станут громко смеяться; но этого не было. Наверное, потому, что ничего не повторяется, даже плохое.
– Мне пора, – говорю Ване, точно не случилось ничего, – наверное, лучше не задерживаться. А то дети ждут.
Хотя ещё пять минут, но не хотелось проводить их так. Доедаю конфету и возвращаюсь к ноутбуку.
Сёстры отца бы сказали – чужие ждут, а своих нет.
И не будет.
Так отвечала, потом перестала. Потому что думала, конечно, что будут, просто страшно – от обязательности, от необходимости.
Ваня
