тридцатник отстегнул сегодня Алке, за неделю. Я могу тебе дать, сейчас найду, кое-что для ремонта.
Он полез в кладовку и оттуда сдавленным голосом перечислял:
– Краска для пола, 3 кг, зеленая, правда…
– Годится.
– Белила густотертые, 2 кг…
– Годится.
– Олифа… Обоев три рулона хватит?
Он попятился из кладовки, отряхивая штаны. Нелединский обрадовался за Плюща и налил себе полстакана водки.
– Что там еще? – вспомнил Дюльфик. – Ватман? Вон бери, листов двадцать хватит? Хороший, правда, по одиннадцать копеек, жалко на стенку…
– Дюльфик, Дюльфик, – растроганно сказал Плющ, – приходи, падла, на новоселье. Только не сразу.
– Да, уж, – утомленно ответил Дюльфик.
– И куда теперь с этими авоськами и под дождем?
– Я помогу, до самого дома, – успокоил Кока.
Они добрались, наконец, тридцатым трамваем почти до Банковской улицы.
– Подожди, – сказал Кока и задумался. Затем он стал шарить по карманам и медленно длинными прокуренными пальцами перебирать мелочь на ладони, сдувая табачные крошки.
– Я добавлю, если что, – понял Плющ.
– А тебя не смутит, что я один?
– Ой, Кока, мне приходится так смущаться каждый Божий день. Тут рядом, коло собачьего садика, есть «Бецман».
«Бецман» или «Билэ мицнэ», стоило рубль двенадцать.
– Понимаешь, – извиняясь сказал Кока, только на билет и осталось. И так братец дает каждый день то рубль, то трешку.
В подвале было сыро и сумрачно. Да и в природе, серой и так, приближались законные сумерки.
– Вот я не антисемит, – вспомнил Плющ, – а как увижу Дюльфика, так хочется. КГБ он, падла, боится.
– Зажрался просто, – сказал Кока.
– Нет, ты понимаешь, все эти подпольщики, замученные тяжелой неволей, просто недокушали. Дали ему кецык пирожка. А он, падла, еще хочет. А кто им чего должен? Они дошли до того, что не понимают, что жизнь прекрасна! Ну, скажи, – горячился Плющ, садясь на корточки рядом с Кокой, – когда государство хорошо относилось к художникам?
Кока поджигал спичкой пластмассовую пробку.
– Разве что при Перикле…
– При Перикле, падла, Дюльфик был бы рабом! Да он и так похож на скопасовкого раба-точильщика.
– А он, бедный, думает – на Шагала, – рассмеялся Кока.
– Нет, – не унимался Плющ, – если ты профессионал, делай, что можешь, и у тебя будет возможность делать, что хочешь. Карла-марла ему мешает жить! Я думаю, Ван-Гог обрадовался бы, если бы ему заказали Лукича на фоне Петропавловской крепости. Только он бы не справился.
– Он бы ему ухо отрезал, – догадался, смеясь, Кока.
– Ничего, кепочку бы натянули, – уточнил Плющ.
– Слушай, – помолчав, сказал Кока, – что, в самом
