какого склада, неважно, каким начальником – главное, чтобы было что-то выносить откуда-то.
Боря, сын Якова Фридмана, был на два года старше меня. Он сильно отличался от других сыновей стекольщиков. Он был круглым отличником в школе, и все знали, что Боря будет не просто врачом, а самым лучшим хирургом в стране. Его семья выглядела обычной профессорской семьёй: мама, папа, единственный сын – и все в очках, и все с книгами в руках. Однако Яков Фридман не был профессором, а был стекольщиком и партнёром моего отца.
Среди стекольщиков не было молодых людей, и эта профессия не была их первым выбором. До этого они были столярами, как мой отец, или плотниками, или бог знает кем, но не стекольщиками. Мой отец был очень умелый и опытный стекольщик. Ему доверяли самые ответственные стекольные работы, и он гордился этим. Почти все стекольщики часто приходили к нам домой за его советами и помощью. Например, сколотить ящик для переноски стекла или пересадить алмаз в стеклорезе. Все приходящие, будь то стекольщики или просто клиенты, приносили водку, а уходили, слегка шатаясь. Разумеется, мой отец пил с ними регулярно.
Мой отец был добрым человеком, хорошим семьянином и преданным другом, но частенько бывал пьян и вспыльчив. Кроме меня и мамы, все боялись моего отца. Мне рассказывали, и я верил, что равного моему отцу драчуна не было, хотя лично я в драке его не видел. Я видел его в полной боевой готовности, когда кулаки сжаты, зрачки расширены и губы сильно влажные, но в драке не видел.
Следуя законам природы, яблоко не падает далеко от яблони. Я вырос в СССР, в 60-х годах прошлого столетия, в семье стекольщика, и это есть основа всей моей сущности. Мы, стекольщики, не хуже трактористов и сталеваров, учителей и врачей, ученых и космонавтов, мы просто немножко другие. Как было бы скучно, если бы все люди были одинаковыми. К сожалению, нас, стекольщиков, никто не понимает, и слушать нас не хотят.
Должен отметить, однако, что в моём пролетарском облике было одно слабое место: когда я танцевал вальс или мазурку, мой позвоночник выстраивался как-то по-другому. Я не чувствовал себя пролетарием, я был чистокровным дворянином, князем как минимум.
К тому времени, когда я окончил среднюю школу, да и много десятилетий спустя, я не знал, что мне на роду было написано быть стекольщиком и прожить счастливую жизнь. Какой же дьявол заставил меня всю жизнь мучиться физиком?
2רעזעלג (на идиш – glezer): стекольщик
3רעדיינש (на идиш – shnaider): портной
Маляр
Много важных историй началось первого сентября, а моя, вдобавок, ещё и в понедельник, а год был 1969. Дорога для потомственных стекольщиков хорошо известна и давно протоптана. Мой отец указал мне на место, и я сел на стул рядом с ним. Он сказал:
– Пора быть שטנעמ⁴, заниматься делом, зарабатывать на жизнь, выходить в люди, – отец не был знаком c известными в то время художественными произведениями о выходе в люди и решил дать мне свою
