и я. Арке был наш начальник. Он меня недолюбливал, и других тоже недолюбливал. Весь мир был виноват перед ним за то, что он не окончил школу и вынужден был малярничать. Арке считал себя очень умным. Он и действительно не был дураком, но всё равно, на мой взгляд, был большой зазор между тем, что Арке думал о себе, и моей оценкой его интеллигентности. В его задачу входило набирать левые работы и давать начальству взятки. Все левые работы делал Лёва, с помощью Арке, если необходимо. В редких и особенно важных случаях Арке и Лёва работали на проектах нашей ремстройконторы. Официальные работы обычно ложились на плечи Шлоймы и мои. Моей основной задачей было подносить материалы и белить стены и потолки.
Хотя Арке, как и я, родился в пролетарской семье и всю жизнь был пролетарием, он нашего брата, пролетариев, терпеть не мог. К счастью, я видел его редко, а когда встречались, он всегда находил возможность с презрением напомнить мне, что его сын уже на втором курсе Воронежского педагогического института, а я после средней школы достиг должности подсобного маляра, и то по протекции своего отца. Много Арке со мной не говорил, и о чём говорил, я уже не припомню. Только помню, что я слушал, думал и учился. Научился я тому, что разное в жизни бывает, что только то, что я вижу и понимаю, и есть правда, а всё остальное может быть обманом, даже когда звучит чертовски правдоподобно.
В то время белили известью, а щётки весили, по крайней мере, два килограмма. Ну, если не два килограмма, то всё равно они были очень тяжёлые. Нужно было махать этой щёткой весь рабочий день. Вдобавок нужно было наловчиться передвигаться по комнате, сидя на верху стремянки. За несколько недель плечи мои стали заметно шире, а руки – мускулистыми и жилистыми. Такого не достигнешь никакой спортивной тренировкой три раза в неделю по часу.
Месячную зарплату подсобного рабочего в количестве шестидесяти рублей я получал наличными от бригадира. В среднем двадцать рублей уходило на репетиторов. А когда я оставшиеся сорок рублей мысленно переводил в тысячу пирожков с мясом или двести пятьдесят буханок хлеба, то своей зарплатой оставался доволен.
В мои семнадцать лет малярничать мне не было в тягость. Я был привычным. За год до этого, летом между девятым и десятым классами, я был добровольцем в студенческом строительном отряде. Сначала я записался в отряд на целину и был принят. Но моя мама никогда не была политически грамотной гражданкой и не одобрила мой выбор. Без моего согласия мама пошла в райком комсомола и стала плакать. Так я оказался в областном студенческом строительном отряде, где родители навещали меня раз в две недели.
Наша ремстройконтора ремонтировала в основном жилые квартиры, а в конце ремонта наша малярная бригада красила и белила их. Таким образом, мне посчастливилось столкнуться и познакомиться с разными интересными и менее интересными людьми. Многих из них я сейчас не помню, но уверен, что каждый из них оставил
