чтобы скрыть выступившую скупую мужскую слезу, Аким полез поправлять подпругу у одной из лошадей. – С утра довольно тепло – к вечеру точно дождь начнется.
Проводив Акима, Платон зашел тихо в хорошо натопленный и прогретый дом и, удостоверившись, что Матвей сладко спит, решил прогуляться до реки Талки, которая протекала в версте за огородом вниз через дорогу. Передний родительский огородик, некогда облагороженный покойной Катей в виде засаженных кустов крыжовника, смородины и малины, сейчас имел вид довольно унылый отчасти просто из-за того, что уже была осень, а отчасти и из-за набегов летом местных ребятишек в пустующие кущи. Платон за полчаса добрался по повторно скошенным из-за теплой осени заливным лугам до берегов Талки, прошелся вначале вниз по течению с полверсты, затем вернулся обратно. Все это время ему казалось, что не было этих прошлых пятнадцати лет и что вот сейчас придет он домой, а там его встретит с ласковой тихой улыбкой его Катя.
Возвращаясь назад той же еле заметной тропой, Платон с радостью прислушивался к размеренному шуму осенней деревни: уже начались работы в овинах и гумнах. Где-то лаяли собаки; то тут, то там слышался гогот гусей и кудахтанье кур; с противоположного конца деревни доносились мычания коров и гулкие раскаты пастушьего кнута. Еще утром, как только рассвело, Платон, услышав скрип плохо смазанной крестьянской телеги, встал и выглянул в окно – в сторону Шумкина ехала подвода с мешками свежеобмолоченного зерна. Так как в Шумкине была только одна мельница Петра Кирилловича Малинина, Платон даже не стал выбегать из дому, чтобы передать известие о своем прибытии в Лаптево своему бывшему тестю. Было и так понятно, что первым делом хозяин подводы – крепкий крестьянин Ложкарев, сосед одноногого Степана с того конца деревни, – непременно поведает Малинину о нем. Как рассчитывал Платон, так и случилось: выйдя к своему дому, он увидел, как по дороге резвым ходом приближается тарантас, запряженный поджарым вороным конем. На душе у Платона стало тепло от того, что через несколько минут увидит дорого гостя.
Тарантас подъехал, и Платон молча заключил спустившегося с повозки Петра Кирилловича в свои объятия.
– Сынок, ужель один приехал? – сказал пожилой мужчина, когда успокоился после первого мгновения долгожданной встречи со своим бывшим зятем. – А я так надеялся увидеть внука!
– Да здесь он со мной – спит пока Матвей, – сказал Платон. – Сегодня и Ксения Павловна с Мусаилом и Сяо – это мои охранники – должны подъехать. У Ксении тетка умерла, и не ехать ей было нельзя. Может, ты первый еще их встретишь, если они до вечера задержатся. Приедут они все равно через Шумкино.
– А это кто на окне стоит? – ухмыльнулся Петр Кириллович, указывая пальцем в сторону фасада дома. – Это и есть мой внучок?
На подоконнике стоял Матвей в голубой ночной рубашке и махал своими маленькими ручонками своему папе.
– А я тут разных гостинцев тебе привез, – сказал Петр Кириллович, не спуская глаз с Матвея. – Платон, дай мне потискать твоего Матвея,
