Ясперса. Ибо вся наша революция в психиатрии невозможна без его философии, психологии и психиатрии. Ясперс говорит, что в отличие, например, от прогрессивного паралича, где соматическая основа заболевания очевидна (органические повреждения мозга), шизофрению и циркулярные психозы нельзя диагностировать с той же уверенностью. Если, говорит Ясперс, при прогрессивном параличе психика подобна грубо разрубленному механизму часов, то при шизофрении и циркулярном психозе она напоминает сбой часов, которые, то идут, то вновь останавливаются. Поэтому диагноз может быть только психологическим.
Итак, не будем смешивать органические и неорганические психозы. Вы правы в том, что циркулярные и шизофренические психозы как раз и есть – психозы с неорганической этиологией, и что впервые эту дихотомию нащупал Крепелин. Но ведь он сам ничего не смог объяснить в этой дихотомии, равно как Ганнушкин и Кречмер, его ученики. Кречмер дает объяснение физиологическое – якобы характеры связаны с анатомическим строением тела, что смешно само по себе. Ганнушкин также ищет биологические причины как всякий материалист. Наша позиция в том, что мы ищем психологические причины.
Мне кажется, самое удовлетворительное объяснение дает гуманистическая психология Карен Хорни, которая писала что психика человека – это поле «центрального личностного конфликта», где борются «истинное Я» и «ложное Я». Она опиралась на философию и психологию Серена Кьеркегора. В каком то смысле об этом противоборстве двух разнонаправленных сил в психике говорит вся гуманистическая психология. И философия тоже. Уже у Платона и Спинозы эта мысль очень четко сформулирована. Очень хорошо об этом написано в «Социальной статике» Герберта Спенсера и в «Борьбе за счастье» Бертрана Рассела. Эксперименты Стенли Милграма полностью подтвердили эту осевую идею гуманистической психологии о двух разнонаправленных силах в психике. По всей видимости эта крепелиновская дихотомия объясняется не анатомическим строением, а именно этими двумя психическими силами в личности.
– Меня лично вполне удовлетворяет ваше объяснение, доктор. – потупила глаза Нина Александровна. – И я интуитивно чувствую, что где-то здесь и будет разрешение вопроса. Но удовлетворит ли такое объяснение научную комиссию? Не кажется ли оно вам сыроватым для революции в психиатрии? Что значит психические силы? Что значит истинное и ложное Я? Как их измерить? Как идентифицировать? Пока мы не можем дать феномену настолько точного определения, чтобы оно позволяло его измерять и контролировать – это только гипотеза. До научной теории, увы, еще далеко.
– Поддерживаю. – кивнул в восхищении головой Винцент Григорьевич, которому давно нравилась красивая Нина Александровна.
– Вы конечно, правы, дражайшая Нина Александровна, – нервно вскочил на костыли доктор Финкель, и зашагал по кабинету с такой энергией и проворством,
