Эля смотрела на этого чужого ей человека и со стыдом и ужасом вспоминала их дыхательно – пихательную гимнастику в зеркальной спальне.
И опять, как и раньше захотелось просто любви. А где любовь, там всенепременно должно пахнуть Лялькой. Эля с трепетом набрала почти забытый номер. В трубке прозвучало волшебное: «Алё! Я вас слушаю!» Горло сдавил ностальгический глупый сентиментальный спазм.
На свидание с молодостью в лице влюбчивой и взбалмошной Ляльки, Эля собиралась долго и тщательно. Всё в своём туалете и образе продумав до мельчайших подробностей.
Она должна выглядеть потрясающе, но ни в коем случае не шокировать своим видом подругу. То есть не должна задвигать ту на совсем уж запасные позиции. Поразить, но не уничтожить.
Лялька, если её сильно огорошить красотой и роскошью, закроется в своей раковине, как улитка и никаким калачом её уже оттуда не выманишь! А Эле нужна сейчас подруга – союзница, а не соперница!
Но! Ляля не подумала про то, чтобы кого – либо не задвигать и не шокировать, а пришла на встречу с этой самой молодостью, что называется «при пи – де, при шпаге» и не просто шокировала, а потрясала красотой вызревшей в неге женщины. Женщины, избежавшей всяческих эмансипационных потрясений и метаний.
Весь её облик говорил о том, что она спокойна и довольна жизнью. Одета Ляля была неожиданно скромно и неоспоримо дорого. Она стояла и счастливо улыбалась Эле навстречу, готовая снова дружить, шептаться и плакать с вернувшейся в её объятья Элей.
Дамы прошелестели к столику уютного кафе, и полилась беседа – исповедь про всё десятилетие разлуки. Они наперебой рассказывали про свою жизнь друг без друга, про бывших мужей и возлюбленных, в тысячный раз находя в мелочах и подробностях созвучие своих судеб, несмотря на то, что судьбы были разные.
Лялин колоритный муж, действительно, впился ей в копчик мёртвой хваткой, из Ляли образовалась образцово – показательная жена, но она ни о чём не жалела, за всё брутальный платил ей сторицей, баловал, обеспечивал, требуя взамен не так уж и много: любви, уюта и верности.
Щедрая Ляля всё бросила в жерло семьи и не ошиблась. Пришлось, конечно, расстаться с амбициями, но жалеть по – крупному было не о чём. Где они эти амбиции? Кто им поддался из их общего окружения – уже или спился, или медленно и неумолимо шёл к краху.
А стоили ли они того? И что это за амбиции такие, ради неверного сияния которых стоит всё поставить на карту? Нет! Ляля ни о чём не жалела. И по тому, с каким убеждением Ляля это произнесла, Эля поняла, что жалела, очень жалела, каждый день и каждую ночь жалела, но никогда никому в этом не признается.
– А помнишь, Лялька, как З. Г. тебя звал в Москву? И ведь не в койку звал, а учиться и в театр приглашал? Я до сих пор не пойму, как ты могла упустить такой шанс?
– А что я упустила? Шашни эти притеатральные? Возню эту? Оно мне надо было? Да и Вадим тогда метался, я ему помочь пыталась.
– Вот
