почтамта, отправив письма своим родным и близким. Родственников у него было немного, только мать и младшая сестра – гимназистка. И надо сказать, что его решение уйти в армию было для них ударом. Разумеется, они вполне сочувствовали угнетаемым балканским славянам и были бы рады узнать об их освобождении, но вот к тому, что их любимый Лешенька вступит в ряды «освободителей», оказались решительно не готовы. Дело в том, что их финансовые дела находились в весьма плачевном состоянии и Алексей был единственной надеждой на исправление ситуации. То есть надо потерпеть совсем немножко, он окончит учебу в университете и сможет поступить на службу, после чего жизнь непременно наладится. Увы, вчерашний студент надел форму вольноопределяющегося и отправился на войну.
Елена – так звали сестру Лиховцева – горячо поддержала решение любимого брата, а вот мать… Евдокия Александровна едва не слегла от огорчения, но делать было нечего, и она благословила своего непутевого отпрыска на ратный подвиг. Теперь пользуясь всякой свободной минутой, он садился писать письма, в которых старался максимально подробно описывать свои будни, делая упор на то, что все это совершенно безопасно и потому родным не о чем беспокоиться. Другим адресатом для его писем была, конечно же, Софья. Любовь к этой необыкновенной девушке окрыляла Алексея, давала силы переносить любые тяготы и лишения и давала смысл его существованию. Возможность писать ей была отдушиной для молодого человека, и он, конечно, пользовался ею. Однако делать это следовало, сохраняя известную осторожность. Помолвлены они не были, так что о чувствах было лучше умалчивать, ведь письма ненароком могли прочитать домашние Софьи Модестовны и бог знает что подумать. Но как удержать в себе рвущуюся наружу любовь? Хотя, кажется, на сей раз ему удалось найти слова, которыми получилось выразить свое состояние, оставшись при этом в рамках приличий, и Лиховцев, отправив свое послание, возвращался в приподнятом расположении духа.
Так он шел, улыбаясь своим мыслям, и машинально козыряя встречным офицерам, пока не заметил впереди двух солдат. Разумеется, это были солдаты его полка, других в Бердичеве просто не было, но всех их он конечно же не знал. Присмотревшись, Алексей понял, что это его приятели Дмитрий и Федор, с которыми он расстался еще утром. Шматов, у которого на спине висел довольно увесистый мешок, едва поспевал за решительно шагавшим Будищевым, а тот, казалось, не обращал ни малейшего внимания на неудобства своего товарища.
– Эй, погодите! – крикнул Лиховцев. – Я с вами.
Федя, увидев вольнопера, приветливо улыбнулся, а вот его спутник не выказал ни малейшей радости, как, впрочем, и неудовольствия.
– Ну что, отправил письма? – равнодушным голосом спросил он.
– Да, – просто ответил Алексей, поравнявшись. – А вы, я гляжу, с покупками?
– Ага, – словоохотливо отвечал Шматов, – тут и булки, и колбаса, и даже водка. Не знаю, правда, зачем их Граф набрал…
– А что такое?
– Да тут такое дело, взяли мы булку перекусить, разломили,
