как то, что она пережила рядом с этими машинами. Но Элин была слегка знакома с психотехникой и понимала, что ее впечатление лишь бледное подобие, тень того, что испытывает сейчас Тори.
Элин дрожала от потрясения, но мало-помалу осознавала, что возвращается во внешний мир. Она все так же обнимала голову Тори. Рядом, с ошеломленным видом и помрачневшим лицом, стояла женщина-психотехник.
Элин овладела собой и как можно нежнее спросила:
– Тори, что ты там видишь?
Тори перевел на нее немигающие, затравленные глаза, и Элин, сделав над собой усилие, встретила этот взгляд. Тори заговорил. Голос его был странно спокоен:
– Это то, что есть. Это реальность. Вселенная – абсолютно бездушная машина, а мы все только заложенные в нее программы. У нас нет выбора, мы осуществляем свои функции и потом уходим в пустоту. Шумное и жестокое место.
– Я не понимаю: ты же сам всегда говорил, что мы всего лишь программы. Ты же всегда в это верил.
– Да, но теперь я это чувствую.
Элин вдруг заметила, что медленно гладит его волосы, но не стала убирать руку.
– Возвращайся, Тори. Позволь себя депрограммировать.
Он не отвел взгляд. Те же страшные глаза. Nichevo.
Пришедшая в себя психотехник потянулась к какому-то прибору. Лэндис отбросила ее руку:
– Не трогайте ничего! Что вы делаете?
Женщина казалась раздосадованной.
– Он велел, если опыт окончится плохо, включить терминатор.
– Так я и думала. Пока я здесь, я не допущу убийства из милосердия.
– Мне это непонятно. – Психотехник в недоумении подалась назад. – Вы же не хотите, чтобы он страдал?
Лэндис обдумывала уничтожающий ответ, как вдруг их прервал интерком.
Пространство пронзила яркая вспышка света, сопровождаемая запахом горького миндаля, колючками статического электричества и вкусом пряного салата.
– Чрезвычайное происшествие! У нас чрезвычайное происшествие! – крикнул тревожный голос, и перед Элин возникло лицо в черно-белой раскраске. – Чрезвычайное происшествие!
Лэндис подключилась к цепи.
– В чем дело? Покажи нам.
– Вы своим глазам не поверите.
Лицо исчезло, вместо него возникла панорама озера.
Темно-зеленая поверхность его была гладкой и неподвижной. Острый конус кратера, редкие клочья сорняков и травы, весь остров спал.
И по воде шел бог.
Все смотрели, не в силах переварить увиденное. Корал ступала по воде с невозмутимым видом, неторопливым, но решительным шагом. Розовые ступни едва касались поверхности.
«Я ей не верила», – вертелось в мозгу у Элин. Она увидела, как отец Лэндис разинула рот, широко раскрыла глаза и осенила себя крестным знамением. Но не успела Лэндис перекреститься, как иезуитская психосхема взяла свое. Она закрыла
