что к исчезновению причастен кто-то еще.
А вот с Зои Персон дело обстоит совершенно иначе. Она исчезла поздней весной чуть больше трех с половиной лет назад. Вечером была – а наутро пропала. Родители, обнаружив пустую постель, решили, что она сбежала на свидание, но она так и не вернулась. Ну сбежала и сбежала; никто даже не заикнулся о самоубийстве, никто не считает, что ее похитили. Почему же тогда – во всяком случае, если верить Гэвину – «некоторые» полагают, что между двумя этими происшествиями существует связь?
Допиваю кофе и иду за пальто и камерой. Сидя тут, ничего не разузнаешь.
Я протискиваюсь сквозь узкий проход и оказываюсь на Слейт-роуд. В деревне более-менее безлюдно. Рядом с лодочным спуском в одиночестве сидит мужчина, а чуть впереди, возле паба, группка девушек оккупировала одну из скамеек. Курят, должно быть, хотя я слишком далеко, чтобы сказать наверняка. Больше никого не видно. Я быстро записываю на камеру эту сцену и иду дальше.
На лодочном спуске я снимаю чаек, которые кружат над омаровыми садками, то резко пикируя, то вновь взмывая ввысь. Облепленные водорослями веревки хлопают на ветру. Я снимаю «Корабль на мели». «Корабль», как его называют местные, – сувенирные лавки, книжный магазин, который обнаружился в одном из переулков. Потом снимаю маяк и делаю себе мысленную зарубку вернуться сюда ночью. За пабом береговая линия, круто изгибаясь, образует мыс, который вдается в залив, – Скалы, так Гэвин его назвал, – и там, на этом мысу, стоит черный дом. Блафф-хаус. Его я тоже снимаю, потом решаю подняться по крутой тропке вверх, на парковку.
Внимательно глядя под ноги, чтобы не поскользнуться на обледенелых участках, я стараюсь по возможности использовать ступеньки и то и дело останавливаюсь перевести дух и запечатлеть вид. Потом окидываю взглядом горизонт и снимаю далекие деревья, гнущиеся на ветру. Здесь, наверху, воздух кажется менее густым и мне легче дышать. Я поворачиваю налево, миную парковку и деревенскую администрацию. Справа располагаются овощная лавка и почтовое отделение с примыкающим к нему благотворительным магазинчиком. И там, и там продаются открытки практически в одинаковом ассортименте, и я заглядываю внутрь, чтобы посмотреть, нет ли среди них такой же, какую прислали Дэну. Теперь я уверена, что она пришла из Блэквуд-Бей, и хотя я в красках рисую себе, как выхожу на след, на этот раз мне не везет. На открытках в изобилии представлены виды деревни и ее окрестностей, изображения паба многие столетия назад, но той самой среди них нет. Надо продолжать поиски.
Через дорогу находится сквер, и я, с усилием толкнув калитку, захожу в него. Он совсем малюсенький, по сути, всего лишь детская площадка, несколько качелей и горка, да еще крошечная эстрада посередине, но зато отсюда открывается отличный вид на деревню и на бухту. Вдали виднеется Блафф-хаус, безмолвный и безжизненный. Он чем-то неодолимо притягивает меня, я чувствую связь с ним даже отсюда. В этом есть нечто гипнотическое,
