не отпуская от себя Рико с Цзянь-го и Венди до выхода из длинного терминала.
– Германо, – спросил Рико, пожимая ему руку, – ты теперь куда?
– Дальше в колодец, – ответил Амос. – Вы, ребята, присматривайте за малышкой хорошенько, ладно? И удачи на новом месте.
Цзянь-го крепко обнял Венди.
– Присмотрим. Сье-сье устед а эчо![4]
Рико и Цзинь-го смотрели так, словно еще чего-то ждали, но Амосу сказать было нечего – он развернулся и ушел к выходу на планетарные рейсы. Зал ожидания размещался в большом фальшивом куполе с рассчитанным на туристов интерьером. Купол весь скрывался под землей, но изнутри был от пола до потолка выложен экранами высочайшего разрешения. На них во все стороны тянулись лунные горы и кратеры, однако больше всего взгляды привлекал висящий в небе зелено-голубой полукруг. На таком расстоянии Земля была прекрасна. На темной стороне светлячками мерцали города. Солнечная половина с Луны казалась нетронутой человеком. Планета выглядела чистой, непорочной. Красивая ложь.
Закон природы, действующий, кажется, по всей Вселенной: вблизи всё выглядит хуже, чем издалека. Возьмите первую красавицу Солнечной системы, дайте подходящее увеличение – и получите апокалиптический вид на изрытую грязными кратерами равнину. Такой была и Земля. Если смотреть из космоса – сверкающая драгоценность, а если вблизи – картина катастрофы, сплошь покрытая пожирающими друг друга клещами.
– Один билет до Нью-Йорка, – приказал Амос кассе-автомату.
Прыжок на Землю занял так мало времени, что никто не попытался побеспокоить Амоса – это было приятно. Сам перелет оказался тряским до тошноты – и в этом Амос уже не находил ничего приятного. В космосе есть одно достоинство: его огромная, наполненная излучениями пустота, всегда готовая убить неосторожного, не позволяет себе турбулентностей. Окон на челноке не было, но на экран в передней части салона передавали вид с наружных камер. Нью-Йорк разрастался от серой кляксы до крупного плана города. Космопорт на искусственном островке к югу от Стейтен-Айленда из серебристой почтовой марки превратился в огромную сеть посадочных площадок и башен, окруженную Атлантическим океаном и устьем Лоуэр-Бей. Игрушечные кораблики, которым бы только плавать в детской ванночке, выросли в огромные грузовые суда на солнечной энергии, ползающие по океану. Все, что можно было рассмотреть при посадке, выглядело чистым и технически совершенным.
И это тоже было ложью.
К моменту посадки Амос мечтал наконец уже нырнуть в городскую вонь, лишь бы увидеть что-то настоящее. Вставая – в полном тяготении Земли, – чтобы выйти из челнока, он готов был ощутить неуместность, подавленность. А в действительности что-то в самой глубине его, в генах, ликовало. Его предки несколько миллиардов лет подгоняли строение своих тел к постоянному тяготению в одну g, направленную постоянно вниз, и сейчас организм с облегчением окунулся в потрясающую
Спасибо вам!
