глаза в слезах, слезинки на щеках, вздымающуюся девичью грудь, соски грудей, торчащие из-под влажного тонкого платьица. Он понял только одно: она, только одна она, с этого момента занимает его жизнь. Он готов пойти за неё в огонь и воду, готов умереть за неё, отдать всю свою плоть и душу за её любовь, за её спокойствие.
Усмехнувшись нахлынувшим на него чувствам, Мелеха поднялся, зачерпнул в ковш воды, подошёл почти вплотную к Голубе, поставил ковш перед ней на стол. Голуба посмотрела в него, вскочила и как ребёнок начала утираться руками, смеясь на своё отражение.
Она забыла всё, что случилось с ней в эту ночь. Смеялась как дитя; строила ему невообразимые гримасы. Потом, спохватившись, словно нашкодившая девчонка, смущённо улыбнулась и попросила помочь ей умыться. Он поливал ей из ковша на руки, смотрел на неё сверху. Его захлестнула страстная любовь к этому едва знакомому человеку. Нет, он никому её не отдаст! Это божественное нежное создание! Голуба – это его любовь, это его судьба!
Внезапно со стороны болота раздались хлюпающие шаги, хлопки веток кустарника об одежду. Мелеха прислушался, потом засуетился, раскладывая на столе немудрёные съестные запасы.
– Тятя возвращается, – тихо сказал он Голубе.
Она кинулась помогать ему, задевая его то краем своей одежды, то, наклонившись, щекоча своими белыми непослушными волосами с растрёпанных кос.
Мелеха непрерывно вздрагивал и отдёргивался от каждого её движения. Он уже не принадлежал себе. Он был весь в её власти. Вся душа его беззвучно пела и шептала: «Я люблю тебя, Голуба».
Через мгновение перед ними появился рослый мужчина с мешком за плечами и луком в руках. Мелеха кинулся к нему навстречу, взял мешок и лук, говоря что-то вполголоса.
Глава третья. Решение
Голуба смущённо стояла около навеса и ждала мужчин.
Отец Мелехи внимательно посмотрел на Голубу, приветливо улыбнулся:
– Здравствуй, Голуба.
Она поклонилась ему, радостно выдохнула и метнулась к столу, на ходу улыбаясь этому приветливому человеку, бессознательно отметив его сходство с Мелехой и её отцом.
Они сели за стол. Перекрестившись, Пороша, отец Мелехи, начал обедать. Мелеха и Голуба сидели напротив него и отрешённо смотрели то на стол, то на Порошу, то по сторонам, осматривая лес и его обитателей: наваленный кучей огромный муравейник с его обитателями; дятла, выстукивающего на сухом дереве незамысловатую дробь; взявшуюся невесть откуда малую светлую бабочку.
На чистом столе лежала грубая походная пища: горбушка ржаного подсушенного хлеба, сухое мясо, несколько луковиц, вода в небольшой глиняной чашке.
Закончив обедать, быстро прибрали со стола, часть сухой пищи сложили в мешочек, и Мелеха спрятал его на ветках дерева.
Пороша неспешно расспрашивал Голубу о деталях её вчерашнего побега. Помолчал, задумавшись. Мелеха и Голуба напряжённо ждали решения.
Пороша
