все стихи, видел не все картины, знал не всех женщин, но из того, что мне было известно, в этот момент рядом с вами не мог поставить бы никого. Пусть завидуют Да Винчи, Пушкин и все прочие. Простым людям тоже достается, иногда, – счастье. Марина этим утром была великолепна. Речь ее была нетороплива, деликатна, умна. Заговорили о Володе, и она от всей души высказала тебе свое восхищение и признательность. Ни ревности, ни зависти не было. Она любила и понимала его как никто. Зная, что будет после его “подъема”, радовалась тем минутам его жизни, когда он был по-настоящему счастлив, когда он сочинял свои песни.
Она села за пианино и стала петь его песни. Я видел бриллиантовые капельки-слезинки на твоих чудесных ресницах. И был, как и ты, тронут до глубины души ее красотой и голосом. Смог бы так спеть Володя? Нет, как бы ни старался. Ее песня приобретала совсем другой смысл, володина отчаянная борьба против всех и нечеловеческий надрыв исчезали, и появлялась – как заходящее солнце – всепоглощающая любовь и неизмеримое страдание.
Вот она замолчала, задорно глядя на нас. Мы постепенно выходили из ее мира и ее души.
– А теперь – за работу! Я вынуждена вас покинуть, мои девочки без меня никуда.
Оказывается, в колхозе она была главным бухгалтером! Мы вышли вместе с ней, проводив ее до машины, и пошли гулять по селу. Узнав о моем утреннем заплыве, ты предложила пойти к озеру, я был не против. Там мы встретили одинокого рыбака – сельского учителя. Его глаза глядели на нас с нескрываемым любопытством. Мы быстро разговорились и нашли в нем замечательного интеллигентного собеседника. Выслушав, кто мы и откуда, он с воодушевлением стал рассказывать о своих учениках, называя их “мои дети”. По жизни старый холостяк, он чувствовал себя настоящим отцом для тех, кого учил в школе русскому языку и литературе. В свои шестьдесят с чем-то лет, с седыми волосами и короткой бородкой, он был настоящим юношей, таким же, как и его ученики – романтичным, увлекающимся, бесшабашным, озорным. И дети ему платили любовью, знаниями, достижениями. Жили и чувствовали так же, как и герои великих русских произведений. Даже те, кого другие учителя зачисляли в неисправимые двоечники.
– Представляете, милые мои, есть у меня один мальчик, из неблагополучной семьи, по большинству дисциплин неуды. А по литературе – пятерка. Увлечен русской поэзией – Пушкиным, Лермонтовым. На районном конкурсе занял первое место. Вышел на сцену, читает: ”Нет, я не Байрон, я – другой. Еще неведомый избранник. Как он – гонимый миром странник. Но только с русскою душой!..” Зал, стоя, аплодировал. Какая душа, какой талант! Если хотя бы он один пронесет эти чувства через свою жизнь, я буду считать, что моя миссия состоялась.
Мы наблюдали с тобой счастливого человека, который жил во имя своей великой цели Учителя. Ты радовалась встрече с ним, а меня посетили грустные мысли – почему многие не могут взрастить в своих детях то, что он сотворил в чужих?
К озеру приближался человек в сером костюме и
