Лоренци, монсиньора Стратико и Аттанези, которые внушили мне идею стать самому импровизатором. Мой брат тоже загорелся этим желанием, и мы оба заслужили высокую репутацию в Венеции, где нас знали обычно под именем импровизаторов из Ченеды.
XIII
Легкость импровизации приемлемыми стихами на все сюжеты и любыми рифмами – почти исключительная привилегия итальянской нации – должна сама по себе убеждать, насколько поэтичен итальянский язык, который своим изяществом и мелодичностью замечательно пригоден для спонтанности выражения и позволяет мгновенно выразить то, что в других языках достигается лишь с помощью длительных размышлений. Эта новая способность, неожиданно открывшаяся во мне, еще более увеличила благоволение Меммо и его желание дать мне доказательства этого. Его дружеское отношение ко мне, однако, чуть не стало для меня гибельным. Этот превосходный человек, который по своему рождению, своим знаниям и величию своей души не имел себе равных в Республике, держал при себе молодую девушку по имени Тереза, обделенную очарованием ума и тела, но обладающую всем коварством, какое может быть дано природой женщине. Она имела над ним тираническую власть, которой он не мог противиться. Первое время у меня был шанс ей понравиться. Меммо и я посвящали часы чтению и размышлениям. Влекомый желанием быть мне полезным и представить меня своим многочисленным друзьям, он выходил затем обычно вместе со мной. Его частые отлучки предоставляли Терезе большую свободу; она использовала ее, чтобы принимать у себя молодого человека, который за ней ухаживал и которого она, чтобы упрочить свое положение, возымела намерение женить на себе. С первых дней своего появления этот молодой человек внушил некоторую симпатию Меммо, но, по причинам, о которых можно догадаться, эта симпатия вскоре сменилась неприязнью, до такой степени, что он его прогнал, предписав Терезе отказаться от всякого с ним общения. Она, поскольку этот запрет противоречил ее планам, употребила по отношению к Меммо все мыслимые средства, чтобы заставить его изменить свое решение. Однако, исчерпав свои усилия, она явилась ко мне со слезами на глазах молить моего участия и просить меня заступиться за нее. Я взялся за это и преуспел; молодой человек не только снова вернулся, но сам Меммо привел его снова, к большому удовлетворению Терезы и ее семьи; брак состоялся. В день свадьбы, после ужина, который прошел очень весело, я пришел, как обычно, в апартаменты Меммо, расположенные на верхнем этаже, к которым мои примыкали. Мы оставались там несколько часов, болтая: когда мы собрались расставаться, Мемо, провожая меня, сказал:
– Спите спокойно, вы сделали сегодня доброе дело для Терезы.
Проходя мимо комнаты новобрачных, мне показалось, что я услышал мое имя, произнесенное в разговоре между ними. Я останавливаюсь, глубокая тишина, царящая в доме, позволила донести до моего слуха следующие слова, исходящие из уст мужа:
– Да Понте имеет слишком
