лежит на мне. Я остановил свой взгляд на вас, чтобы вы помогли мне достичь этой цели.
– На мне?
– На вас. Если не учитывать тяжести лет и сердечных тревог, я – один из самых счастливых людей на земле. Не судите обо мне по той просьбе, что я высказал вам в Ридотто, а также по скромности моего внешнего вида; я богат, здоров и телесно и умственно, за мной нет ни долгов, ни угрызений совести, я хочу, чтобы вы в это поверили. Прежде, чем задать вам вопрос, я хочу довести до вашего сведения, кем я был и кто я сейчас.
VIII
Моя родина – Ливорно, мой отец – богатый коммерсант этого города, – умер, оставив меня в двадцать два года единственным наследником пятидесяти тысяч экю. Этот достойный и превосходный отец отдал меня в обучение в коллеже во Флоренции, он выбрал для меня профессию врача, но необходимость ликвидировать дела его компании заставила меня, вопреки желанию, заняться делами факторинга. В течение четырех лет, погруженный в это грустное занятие, я достиг жалких результатов, будучи вынужден отправляться за море и подвергаться опасностям плавания; я решился поддаться зову сердца, и разные кредиты и предоставление денег в долг, опирающиеся на мой деловой опыт, привели к тому, что, по истечении четырех лет у меня не осталось и сантима от наследства моего отца. Я питал непреодолимое отвращение ко всем видам коммерции, соответственно, я покинул тайно и навсегда Ливорно и поселился в Болонье, затем, два месяца спустя, в Венеции. Едва поселившись в этом последнем городе, я подцепил вялотекущую лихорадку. Умирая в нищете, без друзей, без кредита, без денег, я был вынужден просить милостыни, чтобы продлить свое существование, которое, как мне казалось, не должно было тянуться долго.
Бывают более или менее счастливые шансы в любой профессии; первые три месяца я возвращался каждый вечер с двадцатью восемью-тридцатью ливрами в кармане, и поскольку этот доход наполовину превышал мои ежедневные расходы, я завел небольшой капитал, который не однажды внушал мне желание сменить этот способ существования, но опасение слечь больным и неуверенность в карьере, которую я мог бы избрать, заставляли меня продолжить жизнь, которую я вел; это длилось сорок семь лет. За этот долгий период я не только восстановил свое здоровье, но, в силу упорядоченности моей жизни и экономии я оказался владельцем десяти тысяч дукатов, не считая того, что я использовал для покупки имущества, библиотеки и пожертвований людям, более бедным, чем я; я попытался было вернуться в Ливорно, но, после некоторых колебаний, не мог решиться покинуть Венецию, где нашел столь сострадательные души. Я забыл сказать, что через какое-то время после моего приезда я снял совсем маленькое меблированное помещение, у одной вдовы. Я жил там на протяжении двадцати двух лет. У этой вдовы имелась, в то время, когда я там поселился, маленькая дочка, всего нескольких месяцев; моя хозяйка была порядочной, но бедной, этого оказалось достаточно, чтобы я привязался к ней телом и душой. Я относился к ее ребенку первые годы с отцовской нежностью;
