остался. Он обиделся на то, как поступили с его личным помощником.
Джек не удержался от ехидной ухмылки. Реакция наследника мэра Меклена на наказание была единственным приятным воспоминанием тех дней и причиной ненавидеть короля чуточку меньше.
На следующий день после возвращения Тарквина в замке царил ажиотаж. Уже все прознали, что принцесса Самира побывала в таинственном другом мире и теперь возвратилась домой. Она привела с собой сестру и ещё двух чужестранцев, один из которых якобы рассказчик, но подозрительно смахивает на шпиона из Корфа. Также все гадали, есть ли у единокровной сестры принцессы какие-либо права на престол и как её романтическая связь с королём эти права укрепляет. Да, о связи тоже все знали.
Ничего удивительного, что местом завтрака был объявлен большой круглый зал, который тем утром заполнился рекордным количеством людей. Тарквин с Грэйс появились чуть ли не позже всех – не хватало только королевы Искарии – и заняли место во главе стола. Это послужило неким вызовом, который должен был поставить жирную точку во всех пересудах. Король держался достойно. На его и без того серьёзном лице не дрогнул ни один мускул, пока он под руку вёл Грэйс через зал, когда отодвигал для неё стул и помогал раскладывать на коленях салфетку.
Самира, как могла, отвлекала внимание на себя, разрываясь между пустой болтовнёй с родственниками, моральной и информационной поддержкой Тони и Джека, а также тихими, короткими разговорами с сестрой. У Сэми и Грэйс был свой особый язык переглядок да перемолвок, который со стороны никто не умел понимать.
Когда тесно сидящие за столом жители замка утихомирились и самый голодный из них потянулся к вилке, Тарквин взял слово.
– Пока мы не начали завтракать, – громко объявил он, – кое-что важное.
Все замерли в ожидании торжественной речи.
– Клэнс, – продолжил Тарквин, – я хочу, чтобы завтра тебя здесь не было.
Все уставились на сидящего рядом с Саймаком молодого человека и замерли сильнее. Самира глумливо хмыкнула. Джек и Тони многозначительно переглянулись. Возможно, Клэнси не нёс ответственности за поступки родителей, и это заведомо негативный настрой заставлял его маленький подбородок и прищуренные глазки казаться такими неприятными, но Джек почувствовал удовлетворение.
Клэнс не смог ничего ответить, за него вступился Саймак.
– Что ты делаешь? – спросил он, приподнявшись из-за стола.
– То, что считаю нужным, – ответил Тарквин, – а тебе придётся найти другого подхалима.
– Ты не можешь принимать такие решения, не согласовав их со мной! – взорвался Саймак.
Грэйс сидела как раз между братьями и поочерёдно смотрела то на одного, то на другого, но открыто вмешиваться не решилась.
– Ты знаешь, что я могу, – отрезал Тарквин. – Когда ты займёшь моё место, Саймак – знаю, как страстно ты мечтаешь об
