воздух.
Уголёк тянул сани, уминая мощными мускулистыми ногами снег, радовался морозному утру, и будто хотел поделиться настроением с хозяином. Они пронеслись мимо двух покосившихся каменных башен. Для чего те служили, кому и когда – никто уж и не помнил. Но их не убирали. Теперь башни служили отправной точкой первой улицы в Лихоозёрске.
Дороги на окраине никто не чистил. Мелькали хаотично разбросанные вдоль неширокой полосы сонные дома с маленькими окошками, заборы – далеко не всегда ровные, а больше покосившиеся да щербатые, словно зубы стариков. Попадались утопающие в снегу и набитые каким-то хламом телеги. На окраине Пётр никого не встретил. Но вот мелькнул вдали золотом купол Предтеченского храма, и какой-то низкорослый мужик, ссутулившись, тащил огромную вязанку дров. Ещё пара одинаковых, будто близнецы, мальчишек в картузах, держа на плечах шест, несли большое деревянное ведро. Они что-то голосили, смеялись, беспечно расплескивая на ходу воду. Открылась дверь харчевни. Всего на минуту, но оттуда потянуло жареным луком так, что у Петра заурчало в животе.
Молочница, поминутно останавливаясь и задирая нос в сторону храма, сутуло кланялась и крестилась. Так и шла, а точнее ползла, с трудом тянула в горку санки с бидонами. Чем ближе к центру, тем больше встречалось бородатых краснолицых дворников, что скребли лопатами дороги, собирая снег в большие и грязные, смешанные с песком горы. Некоторые слегка кланялись Петру, отходили в сторону и пропускали, но шапок никто не снимал.
Стали встречаться ремесленные, мясные, скобяные и прочие лавки. Все они были ещё закрыты. Пётр взял вправо к обочине, остановил коня рядом со столбом, потянулся. Оглянулся – все эти редкие горожане не обращали на него внимания. Никому из них и в голову не придёт разъезжать с извозчиком в столь ранний час. И где найти желающих прокатиться?
Вот дурень, об этом Пётр и не подумал!.. По-крестьянски привык сызмальства, что любое дело, тем более серьёзное, нужно начинать спозаранку, а лучше так вообще затемно. Кто рано встаёт, тому…
«Да, но не всегда, видать», – горевал он. Вот же толоконный лоб! А вот бы теперь назад домой, к тёплой печи да жениным постным блинцам с парным молочком, да мороженой ягодой. А можно ещё и с…
Он отогнал наваждение. В животе снова предательски заурчало. Пётр только теперь вспомнил, что уехал из дома, ничем не закусив, да и с собой на дорожку Ульяна не собрала, само собой, не успела.
Развернув сани, направил полозья к развилке улиц, одна из которых вела к вокзалу. Пётр понятия не имел, когда, как часто приходят пассажирские составы. Но верил: наверняка найдётся кто-то, кого нужно подвезти до постоялого двора, или ещё куда-то.
Да с вокзала-то надо было и начинать! Ругал себя, что не понял этого сразу, зачем-то проехал вдоль весь заспанный город.
Он представлял, каким станет его первый попутчик, видя его человеком почтенным, но надменно-отстранённым и немногословным.
