и начал подниматься. Вздох вырвался из уст девушки, ее полуприкрытые веки чуть заметно подрагивали.
На ее прекрасном лице не оставалось ни малейшего следа происшествия, случившегося в Зале Астрального Портала.
Кончик языка демонессы медленно прошелся по ее чувственным губам.
Меня била мелкая дрожь – но не от напряжения, а скорее от тех чувств, которые охватывали меня.
– Чувствую себя растерянным и смущенным, – пробормотал я. – Не знаю, почему.
Девушка улыбнулась.
– Многие целители и жрецы проводят такие обряды на улицах, на рыночных площадях – везде, где нужна их помощь, – сказала она. – Люди давно к этому привыкли. Просто ты редко это делаешь.
– Чувствую себя так, словно только что занимался любовью на глазах у многотысячной толпы, – сказал я.
По причинам, для меня неясным, Франсуаз решила, что это изысканный комплимент, и улыбнулась еще шире.
– Не знаю, как к этому относиться, – произнес я. – Гордиться тем, что я очень скромен? Или стыдиться, раз во всем мне мерещится только секс?
Френки крайне удивилась. Девушка не видит в последнем ничего дурного. Однако появление Чис-Гирея не дало демонессе углубиться в ее любимую тему.
Надо пояснить, что асгардский поэт не застрял в дверях на несколько часов, как могло бы показаться читателю. Ритуал исцеления длится считанные доли мгновения, а репликами мы обменялись вполголоса, когда Марат уже подходил к нам.
– Сэр Томас подсказал мне, что вы пошли погулять в эту часть города, – пояснил Чис-Гирей, присаживаясь к нашему столику. – Я знаю Столицу, как свой жилетный карман, и решил испытать удачу – попробовать вас поискать.
Мне пришло в голову, что я сам никогда не взялся бы за неблагодарный труд обшаривать город улочку за улочкой, даже в поисках человека, который должен мне деньги – не говоря уже о том, чтобы принести ему благодарность.
Наверное, подумал я, мы с Маратом очень разные.
– Не знал, что вам это нравится, – заметил поэт, указывая на «Радость ангела».
Специфический запах последней становился все отчетливей.
– Мне – нет, – поспешно пояснил я.
На всякий случай, чтобы отмести возможные подозрения, я еще и показал рукой – столик передо мной пустует.
– Ну и отлично. Я рад, что наконец-то смогу отблагодарить вас за свое спасение.
Чис-Гирей развел руками так широко, что непременно задел бы других посетителей, сиди кто-нибудь за соседними столиками.
– Я – поэт, таково мое призвание.
Слово «поэт» он произнес так, как его всегда произносят адепты этого высокого занятия, и никогда – нормальные люди. Он просмаковал буквы «о» и «э», широко раскрывая уста и раздувая щеки, словно были то не буквы, а огромный леденец, который он с превеликим трудом засовывал себе в рот.
– Но сейчас я не могу подобрать слов, чтобы выразить
