шум спущенного унитаза. – Нет награды ценнее, чем доброе имя и счастье, которое ты видишь в глазах людей!
Не знаю, была ли это строчка из его прежних стихотворений, или же Чис-Гирей сочинил ее прямо на ходу.
– Возможно, – согласился я. – Но мы поступаем иначе. Когда эльф совершает добрый поступок, Высокий Совет выплачивает ему денежную премию. Ее сумма зависит от риска, физических затрат и других условий.
Нижняя челюсть Чис-Гирея опустилась. Я не хочу сказать, что он в изумлении раззявил рот – поэтам такое не пристало, однако я мог отчетливо рассмотреть его зубы.
Не то зрелище, о котором я мечтал.
– И это все? – спросил поэт.
– Нет, конечно, – ответил я. – Тот, кто совершил двенадцать благородных поступков, получает Эльфийский Орден. Это снижает налоговый разряд, а также дает другие льготы. Пятьдесят добрых дел награждаются Большим Эльфийским Орденом – и так далее.
Чис-Гирей затворил рот так резко, что чуть не откусил себе язык. Для такой поспешности была веская причина. Он должен был запереть во рту фразу, примерно такого содержания:
– Но добрый поступок должен быть бескорыстным…
Однако поэту пришла в голову и другая мудрость – что спасенный должен быть благодарным, и он, по-видимому, все же счел, что она обладает большим весом, чем первая.
Франсуаз пришла мне на помощь, сменив тему:
– Кто же покушался на вашу жизнь, господин Чис-Гирей?
– Не знаю, – ответил он. – Когда мой народ стенал под гнетом тирана, а я, в меру моих скромных сил, призывал людей бороться за свободу – в те дни я знал, с какой стороны ждать удара. А теперь!
Он хлопнул себя руками по коленям.
– Меня ненавидят многие, мисс Дюпон. Аристократы, которые лишились привилегий. Военные, чьим имперским амбициям пришел конец. Даже мои прежние товарищи по борьбе – многие из них упрекают меня за то, что я принял и поддержал реформы нового правительства. Некоторые радикалы считают эти перемены слишком половинчатыми. Но я-то знаю, что во всем нужна мера.
Его голос повысился.
– «В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй, познавай тот ритм, что в жизни человеческой сокрыт».
– Вот, значит, как! – раздался голос прямо позади него.
Марат обернулся.
Новоприбывшего звали Тадеуш Владек; мы несколько раз встречались в Городе Эльфов.
Он не занимался ничем особенным. Спрошенный о роде своих занятий, он обычно отвечал, что принадлежит к богеме, хотя сам довольно смутно понимал, что это означает.
Тонкие черты лица наверняка казались красивыми многим девушкам. Было в них что-то испорченное, но Тадеуш явно гордился этим и старался даже усилить подобное впечатление.
На левом лацкане Владека ярко сверкал гордый серебряный символ – полная луна и распахнутые крылья. Это означало, что перед нами вампир. Как правило, они стыдятся своей сущности и скрывают ее – но не Тадеуш.
– Ни
