с не меньшим вызовом ответил он. – Что Честер Артур уже не президент.
Даже не удостоив молодого человека взглядом, Джед рассёдлывал мустанга с таким видом, будто считал ниже своего достоинства отвечать какому-то репортёришке с Восточного побережья. Аризонец умел молчанием сказать больше, чем другой сказал бы словами, и Генри вдруг разозлился, понимая, что всё заготовленное им красноречие осталось невостребованным. От глупой вспышки гнева спас старик.
– Вот так новость, – сказал он, рассёдлывая лошадь Алисии. – Вот она, наша глухомань. И кто ж теперь у нас президент?
– Гровер Кливленд, – сдерживая раздражение, ответил Генри.
– Опять республиканец?
– Демократ.
– Скажи ж ты, – покачал головой старик и, потеряв интерес к политике, водрузил седло на специально приспособленное для этого бревно; поверх конской спины глянул на Джеда. – Говорят, Гарри Быстрая Смерть объявился в Аризоне. Не этим ли объясняется и твоё появление, Джед? Ты ещё не выбил из головы идею найти его?
– У меня другие дела. – Аризонец пучком сена старательно вытирал бока мустанга от растворившейся в конском поту пыли. – Но если он встретится мне, я буду не против.
– Странный парень этот Гарри, все о нём слышали, но мало кто его видел.
– Не удивительно, – говорят, он сначала стреляет, а потом знакомится.
Старик и Джед замолчали. Молчал и Генри. Он уже успокоился и теперь у него вертелся на языке с десяток вопросов к старику, но здесь в Аризоне, где людям передавался характер этой суровой и дикой земли, надо было держать марку немногословного и серьёзного мужчины. У Генри это пока не получалось, но никто не смог бы обвинить его в том, что он не старается.
Убедившись в том, что лошади устроены должным образом, Канадец пригласил гостей в дом. Генри поднялся на скрипучую деревянную террасу, оглянулся от дверей. Последние лучи солнца светились над каменными зазубринами горизонта, и Генри снова почувствовал необъяснимое ликование в душе. За эти закаты, за эти древние скалы и силуэты кактусов на фоне густеющей синевы неба он уже всей душой любил Аризону, будто родился и вырос на этой земле.
Войдя в дом, он с интересом оглядел живописное жилище. За сто лет в диких краях мало, что меняется, и герои Купера наверняка жили так же, как живёт этот старый отшельник.
Комната напоминала сумрачный и до предела захламлённый сарай, в котором только при ближайшем рассмотрении можно было обнаружить признаки жилища. На столике из некрашеного и почерневшего от времени дерева стояли кухонные принадлежности: тёмный от копоти кофейник, мятая металлическая тарелка, в которой в камень ссохлись остатки бобов, и сумрачно темнела согнутая алюминиевая вилка.
Рядом с поставленными друг на друга бочонками стояла железная кровать, заваленная парой скомканных цветных одеял, рваным полосатым пончо, ещё каким-то линялым тряпьём. Сложенные стопкой корзины смутно проступали
