style="font-size:15px;"> – Так он и сделает, – перебила Наоми. – Положитесь на него.
Она встретила его взгляд, ее глаза были темными и жесткими. В них ярче неоновой вывески светилось: «Не усугубляй». Холден усмехнулся, обнял напоследок отца Цезаря и стал отступать к двери, к карту, к «Росинанту». Все восемь родителей столпились в дверях, провожая. Он чувствовал их взгляды, даже когда карт, свернув за угол, покатил к докам. Наоми молчала. Холден вздохнул.
– Ладно, – сказал он. – Теперь понимаю, почему ты не хотела… Я должен извиниться…
– Нет, – сказала Наоми. – Давай не будем.
– По-моему, я должен перед тобой извиниться.
Она повернулась так, чтобы смотреть ему в лицо.
– Извиниться должен бы твой отец. Один из твоих отцов. Но я его от этого избавлю.
– Хорошо, – сказал Холден. Карт вильнул вправо. С дороги шарахнулся мужчина с густой бородой. – Я собирался за тебя вступиться.
– Знаю.
– Просто… надо было.
– Знаю. И тогда я стала бы причиной всеобщей неловкости, и все бы сбились с ног, заверяя меня, как они уважают астеров и вовсе не имели в виду меня. А ты их сын, и они тебя любят. И друг друга любят. Поэтому, кто бы что ни говорил, виноватой вышла бы я.
– Да, – признал Холден. – Но тогда мне не было бы так стыдно. А сейчас стыдно.
– Это твой крест, милый, – устало бросила Наоми.
Команду Фреда Джонсона они застали на загрузке в шлюз последних припасов. Новые заплаты на боку «Роси» бросались в глаза. Карт, высадив их, скрипя и рокоча укатил прочь. Холден замешкался, разглядывая корабль. На сердце у него было смутно.
– Ну? – спросила Наоми.
– Ничего, – ответил он. И добавил, помолчав: – Было время, когда все казалось мне простым. Или хоть кое-что.
– Он не меня имел в виду. Правда, не меня. Потому что я для него человек, а головастики, астеры… они не люди. У меня на «Пелле» были друзья. Настоящие друзья. Люди, с которыми я выросла. Люди, за которых я тревожилась. Люди, которых я любила. С ними то же самое. Они убивали не людей, они убивали землян. Марсиан. Пыльников. Приземков.
– Приземков?
– Угу.
– Этого я еще не слышал.
Наоми взяла его за руки, прижалась всем телом, пристроила подбородок ему на макушку.
– Это считается грубым словом.
Холден прислонился к ней, насколько позволяла слабая сила тяжести. Ощутил тепло ее тела. Как поднимается и опускается грудь при дыхании.
– Мы не люди, – сказал он. – Мы – истории, которые люди рассказывают о нас друг другу. Астеры – фанатикитеррористы. Земляне – ленивые обжоры. Марсиане – шестеренки в механизме.
– Мужчины – воители, – дополнила Наоми и продолжила пустым голосом: – Женщины – кормилицы, они ласковые и сидят дома с детками. Так всегда было. Мы имели дело не с людьми, а с нашим о них
