мужчины в пиджаках и шляпах, за другим целовались взасос всклокоченный юнец чахоточного вида и «барышня», годившаяся ему в матери, а за третьим, уставленным пустой и полупустой посудой, пять разомлевших бородачей тянули про речку-канавку.
Иван с удовольствием бросил бы бомбу в эту жирующую сволочь, но, как на грех, не было ни осколочной (или хотя бы фугасной!) гранаты, развернулся, чтобы уйти, а к нему уже подскочил парнишка в несвежей рубахе и когда-то белоснежном фартуке.
– Чего изволите, товарищ красный командир? – угодливо поклонился парень.
Новая форма, которую Иван Николаев успел получить перед демобилизацией, сидела как влитая. Все-таки годы службы даром не прошли – в шинели с «разговорами», при солидных усах, выглядел не меньше, чем на командира батальона. Ну, в губернском городе и за комполка сойдет.
– Я, товарищ, на вынос хотел, – солидно ответил Иван. – Негоже мне тут, с этими…
– Понимаю, товарищ краском. Но не положено-с, – с сожалением вздохнул парень. – По правилам, клиент должен заказ за столиком сделать. Спиртные напитки на вынос продавать запрещено-с!
– Да ну, скажешь, запрещено, – хмыкнул Иван. – Ты же, Кузя, должен знать – мне лишнего не надо.
Парень переменился в лице. Николаев когда-то собственноручно поймал его, когда тот тащил из опломбированного вагона мешок с зерном. Иван имел полное право пристрелить расхитителя народного добра прямо на шпалах, но пожалел. Надавал парню по шее и отпустил восвояси, обозвав почему-то Кузей.
Кузя на самом-то деле был Ванька Сухарев, а зерно пытался украсть, потому что после гибели отца мать и младшая сестра умирали с голоду.
– Иван Афиногенович, для вас… – прошептал Сухарев. – Все в лучшем виде. Только, – замялся он. – Лучше бы с черного хода. Увидит кто, вони будет.
– Лады, – покладисто согласился Николаев. Ну, зачем парня подводить?
Пока огибал длинное здание, Сухарев уже переминался в проеме дверей.
– Вот, – стал он совать в руки Ивану свертки и бутылку.
– Сколько с меня? – поинтересовался Николаев, распихивая гостинцы по карманам.
– Да вы что, Иван Афиногенович?! – замахал парень руками. – Мешок тот всей нашей семье жизнь спас.
Зерно Иван парню утащить позволил. Вначале корил себя за мягкотелость, потому что вагон предназначался для Петрограда, а потом жалел, что не разрешил забрать два мешка – вагон позабыли прицепить к составу и загнали в тупик, где хлеб сожрали крысы. А из-за мешка произошли неприятности – Мусик Рябушкин написал на своего начальника кляузу. Если бы Иван не ушел тогда на фронт, то неизвестно, во что бы это вылилось.
– Да нет, не надо задаром, – покачал Иван головой, вытаскивая из кармана горсть бумажных денег, что оставались от выходного пособия да от выручки за трофейные сапоги. (Наткнулись на остатки белогвардейского
