это вы к чему, товарищ полковник?
Начальник посмотрел на своего подчиненного и ответил:
– Да все к тому же. Такие, как этот Художник, рождаются нечасто. – Он тяжело вздохнул и многозначительно продолжил: – Нет, не уголовников должно опасаться общество, и даже не нас с тобой, общество должно бояться таких, как этот Художник.
Сержант, широко раскрыв глаза, спросил:
– Но почему?
Полковник слегка похлопал его по плечу и повторил два раза:
– Подрастешь, поймешь… Подрастешь, поймешь.
На следующий день бывший заключенный ехал в плацкартном вагоне. На одной из остановок в поезд вошла женщина с мальчиком лет шести. Она, улыбнувшись, села напротив Художника, устроила рядом с собой сына, поставила у ног сумку и громко спросила:
– Женя, ты кушать хочешь?
Ребенок, насупившись, ответил:
– Я пить хочу!
Мать, порывшись в сумке, сказала:
– Женечка, я воду забыла купить.
Художник достал из рюкзака закрытую бутылку воды и, улыбнувшись, передал ее женщине со словами:
– Возьмите, я купил про запас две бутылки.
Женщина, широко раскрыв глаза, спросила:
– Ой, спасибо большое, сколько я вам должна?
Художник снова улыбнулся и ответил:
– Денег не надо, у меня у самого сын такого же возраста.
Он достал из рюкзака деревянного гнома и протянул его мальчику.
– Держи, тезка, подарок.
Мать открыла бутылку, напоила ребенка, сама сделала большой глоток воды и проговорила:
– Видишь, Женя, какой замечательный дядя нам в попутчики достался. – Она взяла у сына гнома и внимательно рассмотрела игрушку. – Красота какая, а где сделано, не написано.
Художник пояснил:
– Отечественного производства вещь, из разных отходов.
Женщина продолжила:
– Научились делать, а то один Китай кругом. Я на рынке торгую, вы черкните адресок производителя, может, свяжусь с ними.
Художник усмехнулся.
– Делают такие вещи в местах не столь отдаленных. Я сам вчера только освободился, вот у меня этого добра за два года и набралось.
Женщина помолчала. Затем уставилась на мужчину и громко спросила:
– Так ты уголовник, что ли? А по виду и не скажешь… Так, Женя, верни дяде его подарочек, и пойдем отсюда.
Она схватила левой рукой сумку, правой – ладошку ребенка и направилась в конец вагона.
Художник с обидой в голосе сказал ей вслед:
– Да что вы, в самом деле, я же от чистого сердца.
Ровно через сутки Художник, окрыленный свободой, вошел в родной подъезд. Он поднялся на второй этаж и, предвкушая долгожданную и радостную встречу, на несколько секунд задержал дыхание. Затем позвонил в дверь.
Ему открыла
