мы сможем напугать их настолько, что они уберутся из дома? – спросила Анита.
– Э… Может быть, да. Может, нет. В любом случае надо попробовать!
– Я лично не хочу, чтобы они уезжали из города! – сказал я.
– А, нет? – сказал Камуньяс с таким лицом, как будто я только что его предал.
– Нет, – повторил я, – мне вообще кажется, что мы говорим о гадких вещах.
– Конечно, ты, значит, всегда прекрасные вещи предлагаешь. Когда втягиваешь нас в опасные дела, заставляешь шпионить за старшими и красть вещи, – начал горячиться Камуньяс, с каждой минутой распаляясь всё больше. – Тебе, значит, можно. А стоит предложить мне, так сразу «гадкие вещи».
– Думаю, надо объявить голосование, – предложил Тони.
– Вы сошли с ума. Совершенно сбрендили, – вмешалась Мэрилин.
– Я тоже думаю, что мы должны проголосовать, – вставил Восьмой.
– Простите, а за что именно мы будем голосовать? – осторожно спросил Грустный.
– Как за что? – удивился Камуньяс. – Атаковать туристическое агентство или нет. За это, конечно.
Все замолчали. Камуньяс добавил:
– Чтоб китайцы испугались и перестали лезть, куда их не просят.
– Мы поняли, – сказала Алёна.
– Ну, хорошо.
– Ладно.
Итак, мы начали голосовать:
– Да, – сказал Камуньяс.
– Да, – поднял руку Тони.
– Нет, – проголосовал Томео.
– Да, – сказала Анита.
– Нет, – сказала Мэрилин.
– Конечно, нет, – закачала головой Алёна.
– Да, – сказал Восьмой.
И, наконец, Грустный с перепуганным лицом, словно спрашивая нас, тихонько выдал:
– …Нет?
– Пакет? – позвал Тони, глядя на меня.
Оставался только я.
Голоса разделились: четыре «за» и четыре «против». Мой голос должен был решить всё. Все смотрели на меня. Глаза Алёны казались ещё больше, чем обычно. Тони, скрестив руки на груди, принял своё коронное выпендрёжное выражение лица. Мэрилин смотрела странно. Я никогда её такой не видел. И, конечно же, Камуньяс, мой лучший друг, тоже глядел на меня.
Все ждали. Наконец я ответил. Я попытался сделать голос ровным, но, кажется, он всё равно немного дрожал.
– Нет, – сказал я.
Алёна улыбнулась.
– Молодец, Пакет, – сказала Мэрилин.
Я посмотрел на Камуньяса. Его глаза были широко раскрыты, и он смотрел на меня так, как будто мы с ним вообще не были знакомы.
– Футбольнейшие должны помогать друг другу и играть вместе в футбол. Нападать на окружающих мы не договаривались! – попытался я объяснить свою позицию.
– Может, пора уже положить конец этой чепухе с Футбольнейшими, – сказал Камуньяс.
С этими словами он сел на велосипед и уехал прочь.
12
