дальше неразборчиво… был пуст! Столько сил положили, и все зря. Даже непонятно, какой именно Предмет там лежал! А баба эта, похоже, не очень расстроилась.
– Так я и знал, – Хранитель тяжело вздохнул, – что из этой Записи толку не будет. Если несколько Домов передрались из-за этого Предмета, то, видно, он был таким ценным, что его даже описывать побоялись. Вон, даже замок не пожалели, сломали… Может, там есть что-то про устройство замка?
– Литой, массивный запор, изображавший сидячего…щего… Будду…
– Нет, опять непонятно, – он вздохнул. – Можно всю жизнь положить, и так и не найти ничего полезного.
– Может, в наших Записях вообще ничего путного и нет? Вот если бы ты допустил меня к Предметам…
– Мала еще, – проворчал старик. – Предметы – штука опасная, если не знать, как с ними обращаться.
На всякий случай я сказала:
– Можно подумать, я одна не знаю.
Но он больше рассуждать на эту тему не стал, – видно, с самого начала был зол из-за того, что с Записью ничего путного не вышло; велел мне погасить светильник и убираться с глаз.
Может, он расстроился потому, что зря понадеялся на Звездных Людей – никакой пользы от этого обучения не было.
…А может, он все равно втайне на что-то надеялся, потому что ездить с ними не запретил; эта их лодка пришла за мной на следующее утро, и на следующее. Они, видно, и впрямь полагали, что чему-то меня учат, хотя я и не понимала, чему – я должна была часами таращиться на этот их экран, порой он ничего не показывал – просто мерцал каким-то гнусным тошнотворным образом, или на нем вспыхивали картинки или слова – так быстро, что я едва успевала их заметить, не то, что сообразить, что именно они изображали. Порой мне вновь приходилось гонять по экрану какие-то загогулины – Звездные Люди называли это Испытанием; сначала я решила, что они испытывают эти загогулины – движутся ли они как надо, – но потом поняла, что меня. Порою я до того насматривалась на перемещение цветных линий, что даже когда закрывала глаза, видела под веками какие-то пятна и яркие вспышки – сначала я решила, что на меня навели какую-то порчу, но Улисс сказал, это «нормальное явление» и скоро пройдет. Одна только польза была от всех этих глупых занятий – кормили там хорошо.
Нужно сказать, Хранитель оказался прав – воды там было хоть залейся, даже горячей. Она шла из такой штуки, которая называлась «кран» – для этого нужно было повернуть нашлепку сверху. Удобная вещь, но для нас ее никак не приспособишь… Еще там были такие розовые душистые кирпичики – Диана назвала их «мыло». Если им вымыть голову, сказала она, волосы у меня станут в точности, как у нее самой. Тут уж она приврала – сколько я их ни терла, золотыми они так и не стали.
Диана даже постирала мою парку – забрала ее как-то утром, а вернула перед отъездом. Парка была как новенькая, даже узоры на подоле; а я уж забыла, какого они цвета…
Сначала я никого, кроме Дианы да еще Улисса, и не видела – а когда спросила, где же все остальные, она рассеянно ответила, что у остальных
