сделанные, со вставкой из линейки, а затем, уже в вагоне, пришью аксельбанты и все девки мои, – грезил он.
– Зайди ко мне, – после команды «вольно» и «разойдись», обратился майор к уже старшине.
– Разрешите форму привести в порядок?, – отчеканил подчинённый, поедая глазами, «по-Петровски», майора.
–Да, отличный боец, – пронеслось в голове у майора.
– Давай побыстрее, а то мне в штаб, – бросил, уходя майор.
Сняв и вручив гимнастёрку, с новыми погонами в придачу, первому попавшемуся солдату его роты, со словами, – «даю пять минут, время пошло», старшина потрусил на выход из казармы в курилку, «перекурить это дело».
Время было послеобеденное и там находилось несколько «дедов», как он, но менее везучие или не такие усердные в службе и поэтому, в основном, рядового звания.
Началась обычная неспешная беседа.
– Ты когда с концами?, – обратился один из них к старшине.
– Да думаю вот сейчас майор и скажет какой с меня «дембельский аккорд», – выпустив дым, тот ответил.
– Давай и меня бери к себе, – с надеждой попросил кто-то из них.
– Нет, робята «пулемёта я вам не дам», – ответил он шуткой-фразой из известного фильма, и снова затянулся.
– Ну, ты и единоличник, – бросил кто-то обижено.
– Нет, просто я всё делаю на совесть, чтобы потом не развалилось, как "бокс под пожарку", что чуть «черепа» не завалило, который там дрых, – зло бросил старшина, сделав последнюю затяжку и запустил, ловким щелчком, бычок прямо в бочку с водой.
К бочке тут же метнулась «тень», которая оказалась дежурным и выловила окурок специальным дуршлагом и понесла в сторону мусорки.
А старшина потрусил в сторону казармы. Он всё привык делать по уставу и в пределах здравого смысла. Там сказано, что одиночный военнослужащий должен передвигаться по части бегом, а уже если их двое и более, то строем.
Что касается «дедовщины», то здесь действовал у старшины принцип, как у врача – не навреди, одновременно и себе и «салабону». Когда он был «салабоном», он не подрывал авторитет «стариков», но и в обиду себя не давал. И сейчас, став уже дембелем, старался быть в рамках. Ну, например, поручить кому ни будь подшить ему воротничок, постирать и погладить форму, или как сейчас, пришить новые погоны, он не считал унижением достоинства конкретно взятого солдата. За это, он не позволял, в отношении «молодых», никакого насилия или издевательств. Не говоря уже о не справедливом, унизительном, командовании ими. Ведь он тут самый главный в роте, когда нет офицеров. А офицеры не частые гости. У них своих дел «по горло», думал об этом он, по дороге к майору.
Майор сидел в своём кабинете и пил чай, который предложил и старшине.
Старшина не отказался, так как знал, что это одно из видов поощрения от майора.
Майор сам вставал, доставал чашку из шкафа, и наливал
