вы намеревались ограбить банк, для них ничего не значит держать вас в присутствии до пяти часов.
– Много ли вы имеете времени для завтрака и для прочтения газет? – спросил граф.
– Не больше десяти минут. Газета во время присутствия побывает в двадцати руках, а это как раз приходится по десять минут на человека, что касается завтрака, то мы довольствуемся бисквитом, обмакнутым в чернила.
– Обмакнутым в чернила? Что это значит? – спросил сквайр.
– А это значит, что вы должны его кушать и в то же время писать.
– Я о вас все узнаю, – сказал граф. – Сэр Рэфль Бофль – мой товарищ.
– Не думаю, что он знает о моем существовании, – сказал Джонни. – А вы хорошо его знаете, лорд Де Гест?
– Не видал его лет тридцать, но до того времени был с ним в хороших отношениях.
– Мы называем его Надуфль Крикуфль[5].
– Надуфль Крикуфль! Ха-ха-ха! Он всегда был таким, любит покричать, с большими претензиями, пустоголовый. Мне бы не следовало этого говорить в вашем присутствии, молодой человек. Перейдемте-ка в гостиную.
– Ну что же он сказал? – спросила леди Джулия вслед за отъездом сквайра. Скрытничать не представлялось надобности, и потому вопрос этот был сделан в присутствии Джонни.
– Ничего особенно хорошего, но ничего и дурного. Он подумает и потом повидается со мной. Не унывай, Джонни, и помни, что тебе не нуждаться в добром друге.
На другое утро в семь часов Джонни Имс отправился назад в Лондон, а в полдень появился за своей конторкой, как и было условлено с его начальником в управлении сбора податей.
Глава XXXIV. Битва
Я сказал, что Джонни Имс прибыл в свое управление пунктуально – в двенадцать часов, но до этого случилось событие, которое должно занять на страницах нашей летописи почетное место, событие столь важное, что представляется существенная необходимость описать его во всех подробностях.
Лорд Де Гест в своих беседах с Имсом относительно нынешнего положения Лили Дейл всегда говорил о Кросби с отвращением.
– Это чертовки подлая тварь! – восклицал граф, сверкая округлившимися глазами.
Граф употреблял эту фразу не для того, чтобы ввернуть крепкое словцо, как их обычно употребляют в определенных случаях. Произнося ее, он придавал ей буквальный смысл, и имел в виду именно то, что говорил, таким образом показывая, что Кросби своим поведением вполне заслуживал подобное осуждение, как наказание за самый низкий поступок.
– Ему бы следовало переломать все ребра, – произнес Джонни.
– Не знаю, что на это сказать, – отвечал граф. – Сейчас телесные наказания вышли из моды. Я бы ни слова не сказал против этого, если бы его заменили каким-нибудь другим наказанием. Во всяком случае, мне кажется, что такой мерзавец, как Кросби, не должен оставаться безнаказанным.
– Он еще не ушел от наказания, – сказал
В оригинале – Huffle Scuffle. В переводе с английского: «надутый крикун» или «надутый забияка».
