грохот, за ним – рычание зомби.
– Что, не нравится, твари, да? – прохрипел полисмен.
Он развернулся ко мне, в руках у него – авиационный снаряд.
– Это что еще такое?
– Напа-а-алм! – протянул он так, словно вспомнил любимую игрушку из детства. – В армии с такими сталкивался. Хорошая штука. Да и нам пригодится.
– Нам?! Зачем?
Иорданович показал рукой на провал, из которого доносилось рычание зомби, и ухмыльнулся.
«Он же шутит, да?»
Но полицейский не шутил.
– Что ты хочешь сделать? – спросил я полицейского, хотя уже и сам догадался.
– Отомстить этим уродам за это, – он кивнул на раненую ногу.
Моя перевязка практически не помогала, кровь уже насквозь пропитала рубашку.
– Вы хотите их поджечь? – вмешалась в разговор девочка.
Полицейский кивнул.
– Но зачем? – сказала вдруг она. – Они же… они не виноваты, что они такие. Это место сделало их такими, не надо их жечь!
– Это не люди, девочка, – ответил полицейский. – Они были ими, но сейчас уже нет. Это твари, монстры!
– Да, они не люди, но они ни в чем не виноваты.
– А тебя никто не спрашивал, вообще не суйся, когда взрослые разговаривают, – вспылил Иорданович. – Тебя разве не учили?!
– Вы… да вы… – Девочка покраснела, а потом отвернулась и отошла в сторону.
– Зачем ты так? Она недавно родителей потеряла, а ты… – вмешался я.
– Прости, погорячился, – смягчился полицейский, – но, знаешь, жалеть этих тварей, после того, что они… они сделали… мне кажется, неправильно.
– Ты знаешь, я тоже против. Нельзя убивать их просто так!
– Ты против? – Иорданович удивленно уставился на меня. – Почему?
– Если есть шанс их не убивать, то лучше им воспользоваться. Они же отстали, так?!
– Ну, блин, как хотите. Я сам это сделаю.
Иорданович шагнул к проему, встал на колени и посмотрел вниз:
– Эта тварь меня покусала. И вон он, вожак, ты его тоже хочешь пощадить, да? Он бы нас точно не пощадил.
Ответом ему стал рев зомби-здоровяка.
– О, услышала, гадина, но ничего… – добавил полицейский.
Я же подошел к девочке. Та стояла у края и смотрела на темное небо. Всхлипывала.
– Знаешь, я тоже не хочу их убивать. Мы убежали – и ладно, – сказал я. – А еще… моя дочка, она тоже была против насилия. Мести и прочего. Она считала, что у всех есть шанс на исправление. И на жизнь. Даже у монстров.
– Правда? – Даша посмотрела на меня.
Я вытер ей слезы и ответил:
– Правда.
– А где она сейчас?
– Она…. Она умерла.
– Извините, я не… я не знала.
– Ничего!
Опустился на колени и прижал девочку к себе.
«Боже мой, как же она напоминает
