вот что ты за стерва такая… Ведь так и знал, что сейчас выделываться начнёшь! – кулак генерального врезался в стол. – Почему ты не можешь, просто сказать: «да, хорошо». Вот почему? Если я пообещал, ПООБЕЩАЛ, что впредь, даже выпив, тебя не трону? Ведь если не сдержал бы слова, ты точно так же могла не сдержать своего. Но ты лезешь в бутылку. Вы, женщины, все такие тупые?!
– Вряд ли все, Виктор Владимирович. Но то, что я тупая, это факт. Поэтому предлагаю меня уволить. Можете не сразу. Готова пару месяцев или чуть больше вводить в курс дел нового зама. Главное понимать дальнейшую перспективу.
– Мало того, что тупая стерва, ещё и упрямая. Нет, дорогая моя. От меня тебе теперь не сбежать. И никуда я тебя не уволю. Будешь работать, хочешь или нет.
– Не поняла. У нас рабство вновь ввели?
– Считай, что да. Причём пожизненное. Не уходят от меня без моего на то желания. Всё. Иди, работай.
– И не подумаю, – я уселась в кресло и положила ногу на ногу. – Считайте, на работу я сегодня не пришла.
Он подошёл ко мне вплотную и рявкнул:
– А ну встала, а то пожалеешь!
Глядя ему прямо в глаза, я медленно встала, и проронив с огромным энергетическим посылом: «это была последняя команда, которую я выполнила», направилась к выходу.
Запись двадцать первая. Босс делает мне предложение, от которого отказаться я не смогла.
Когда я направилась к выходу из кабинета генерального директора, с твердым намерением здесь больше никогда не появляться, он схватил меня за плечи, развернул к себе и взглядом упёрся мне в глаза.
Мы минут десять не сводили друг с друга глаз, потом он разжал руки и, отступив вбок, негромко произнёс:
– Вот первый раз такую женщину вижу. Ты, Алинка, похоже, готова сейчас прям тут на амбразуру грудью лечь. Только ни к чему это. Не воюю я с тобой. Давай, сядь, поговорим спокойно. Я вижу, ты уперлась, и дело не только во вчерашнем. Тебя, похоже, всё достало, и я стал последней каплей. Извини. Не хотел обидеть. Давай, откровенно озвучивай, что в отношениях поменять хочешь, до уровня, который приемлемым посчитаешь. Может, договоримся.
– Откровенно? Это очень опрометчивая просьба, босс, поскольку если откровенно, то достал ты меня так, что договариваться не хочу. Ненавижу людей, которые считают, что если у них есть деньги, то они вправе больше не считаться ни с кем и ни по какому поводу, – устало выдохнула я.
– Вот я ни с кем не считался, когда должность тебе после доноса дал и потом Вадика послал, чтобы помог. Вот ни капли не считался. Как быстро всё хорошее забывается.
– Значит так, босс, тыкать своими хорошими делами – последнее дело. Как думаешь, мой Димка кому тыкать должен, что жизнь кассиршам и бабулькам сохранил? Им? А герои войн, кому счёт предъявить должны? Тебе или другим олигархам, которым дали возможность деньги тут делать, а не грядки на чужбине полоть? Ты сам-то по всем долгам расплатился, чтобы
