хуже – гангрена и даже ампутация конечности.
У Волкодава очки упали на переносицу, глаза вначале широко раскрылись от удивления и сострадания, но затем вспыхнули красными огоньками от неминуемого вопроса:
– Позвольте, а как же он будет сдавать экзамен, будучи больным? Может экзамен он пересдаст потом? И, кстати, как его с гипсом выпустили из медсанчасти?
Тут Молоток понял, что хватил лишку и быстро успокоил преподавателя железной логикой, что, дескать, пересдача экзамена возможна будет только после каникулярного отпуска, что «больного» выпустили только на время сдачи экзамена, а впереди отпуск и там неизвестно, что может случиться в нелёгкой судьбе Петрухи. Вдруг чего пойдёт со здоровьем не так, как надо. Того и гляди, комиссуют.
Мы с облегчением выдохнули и немного успокоились. Не зря наш Молоток носит такое почтительное прозвище за умение выходить из любых сложных ситуаций. Как говорится, наш Молоток, он и в Африке всем молоткам Молоток.
Прозвучала команда «вольно», и все разошлись по коридору в ожидании начала экзамена.
Подойдя к двери учебного класса, Волкодав вновь засомневался в «больном», подозвав его к себе поближе. Некоторые курсанты вместе со мной обступили преподавателя и Петруху на костылях.
– Вы действительно готовы сдавать экзамен? – спросил напрямую преподаватель нашего «юродивого».
– Так точно, товарищ майор, – отчеканил Петруха.
Спасая свой тщательно разработанный сценарный план, свой престиж инициатора, я тоже вмешался в разговор, заметив, что философию этот несчастный курсант безумно любит чуть ли не с детства, уважает методическое мастерство преподавателя, что впереди у него возможно предстоящая свадьба и, вообще, он герой, когда помогал переходить дорогу слепой старушке и его сбил выскочивший из-за угла грузовик, гружённый кирпичами. В последний момент он, естественно, успел оттолкнуть несчастную старушку на тротуар и тем самым спас ее от неминуемой гибели, но при этом сам жестоко пострадал. Отсюда появились и гипс, и костыли. Говорил я более чем убедительно, поэтому вся эта бредовая фантазия внешне выглядела почти правдоподобно. Только у самого несчастного Петрухи и большинства курсантов глаза от удивления полезли на лоб.
Наконец, все сомнения преподавателя были развеяны, бдительность его была усыплена, он взглянул на стрелки своих часов, поправил свои огромные очки, махнул рукой и произнёс:
– Ну что ж, давайте начнём, а то уже давно пора. Постараюсь учесть героический поступок вашего курсанта.
Была ли последняя фраза преподавателя искренней или иронической было уже неважно. Из фуражки старшего сержанта Молотка курсанты дружно стали вытаскивать свёрнутые бумажки с номерами, обозначавшими очерёдность захода на экзамен. «Юродивому» Петрухе достался предпоследний
