которые его ждут впереди.
– Переходил дорогу. Вижу на слепую старушку несётся грузовая машина, гружённая кирпичами. Я её успел оттолкнуть на тротуар и спасти, а вот сам не успел, – пробормотал наш горе-герой, тяжело вздохнув.
На щеках Петрухи все увидели профессиональные слёзы, его губы мелко дрожали, голос взволнованно хрипел. Я торжествовал – плоды моих режиссёрских рекомендаций и наставлений не прошли даром. Тут уже я и вообразил себя великим режиссёром, развалившемся в кресле на киносъёмочной площадке и отхлёбывающим сладкий индийский чай из стакана в золотом подстаканнике. Кругом горят яркие софиты, гримируются знаменитые артисты, снуют толпами журналисты из телевидения, газет и журналов, то там, то тут слепят многочисленные вспышки фотоаппаратов. С трудом очнувшись от своего пылкого воображения, я вдруг увидел Петруху, рыдающего вместе с бабой Маней на её плече. Она по-матерински гладила наглого больного по стриженной голове и утешала его ласковыми словами:
– Да ты не горюй, сынок. Жизнь на этом не кончается. Помолись Богу, он поможет, глядишь, и не ампутируют твою ногу.
– Верю, надеюсь и уповаю на Господа нашего, – запричитал без пяти минут будущий кандидат в члены партии Петруха, осеняя себя многократным размашистым крестом.
Баба Маня достала платок, стала вытирать его и свои слёзы. Чем бы закончилась эта мизансцена неизвестно, но настала очередь Петрухи идти в учебный класс «на Голгофу» для сдачи экзамена. Куда он и заковылял, стуча костылями по паркету.
Баба Маня перекрестила его вслед, утирая слёзы платком.
Через полчаса открылась дверь, и показался с задумчивым выражением лица Петруха.
– Ну, что? – почти в один голос спросили его с десяток курсантов.
– Пока не знаю, – пролепетал «великий актёр», рассчитывавший получить хотя бы скромную «троечку».
По окончании экзамена, Волкодав собрал в классе нашу учебную группу, подвёл общие итоги, публично объявил оценки, поблагодарил всех за качественную подготовку и, пожелав счастливого отпуска, распрощался и вышел из класса, оставив нас одних.
Петруха неожиданно для всех и даже для самого себя получил оценку «хорошо». На радостях он чуть не подпрыгнул со стула.
Да, похоже, жалость – это великая сила благодаря актёрскому искусству. А я бы добавил, и благодаря ещё режиссёрскому мастерству.
Командир нашей группы Молоток тоже поздравил всех со сдачей экзамена по философии и отпустил нас, слегка пожурив Петруху за то, что ему и мне пришлось из чувства солидарности придумывать легенду и выкручиваться перед преподавателем.
На этом история не заканчивается.
Ошалевший от счастья Петруха отстегнул от ноги тяжеленный реквизитный гипс, оставил его на время в классе и помчался
