руку на сердце и качает головой. Рамола боится, что кто-то из них – или обе сразу – сейчас пустят слезу.
Дочь говорит матери, что ей до выхода на работу еще надо прочитать новые инструкции (она их прочитала уже дважды) и собрать вещи. В ближайшем будущем ей предстоит работать сменами по шестнадцать часов, спать скорее всего придется на месте, прямо в больнице. Это лишь повод закончить разговор, сумка с суточным запасом давно уложена и стоит на полу у выхода из квартиры.
Ананья щелкает языком, шепчет молитву длиной в одну строку. Мама вытягивает из Рамолы обещание беречь себя и сообщать новости при любой возможности. Затем разворачивает телефон в сторону Марка. Все это время отец был рядом, за экраном, и слушал из тесного угла для завтрака, положив локти на стол, прикрыв рот мясистыми ручищами, с очками на макушке. Без очков глаза отца всегда кажутся маленькими. Он уже успел всплакнуть, его вид берет Рамолу за душу. Перед тем как она закрывает окно чата, папа машет рукой, прочищает горло и далеким, за тысячи миль, голосом, говорит: «Полный бардак, а?»
– Полнее не бывает.
– Береги себя, милая.
Рамоле тридцать четыре года, она живет одна в трехкомнатной квартире типа «таунхаус» площадью сто сорок квадратных метров. В маленьком комплексе под названием «Излучина» в Кантоне, штат Массачусетс, что в пятнадцати милях юго-западнее Бостона, таких квартир – четыре. Родители из лучших побуждений уговорили ее купить таунхаус, ведь она профессионал на хорошей зарплате и уже «в возрасте» (реплика Рамолы «вот удружила, мама» не умерила маминого упорства), а потому может себе позволить купить собственное жилье и не бросать деньги на ветер, снимая чужое. Рамола жалеет, что поддалась на уговоры родителей, хотя заранее знала, к чему это приведет. С бытовой точки зрения площадь таунхауса намного превышает нужды и пожелания Рамолы. Обеденная зона большой залы никак не используется, Рамола ест либо на кухонном «островке» с гранитной крышкой, либо на диване перед телевизором. Свободная спальня превратилась в пыльную свалку-хранилище стопок учебников, которые она не смогла себя заставить отнести гнить в подвал. Ежемесячные взносы на содержание здания в сочетании с кусачими муниципальными налогами оказались более серьезным бременем, чем она предполагала. Из-за обилия пространства – высоких потолков и лофта на втором ярусе с окнами, выходящими на общий двор, – счета за отопление и кондиционер в два раза превышают те, что Рамола платила за однокомнатную квартиру в Куинси. Своим друзьям, медсестре Джекки и медбрату Бобби, она призналась, что всякий раз, приезжая в свой дом, чувствует не клиническую, а финансовую депрессию. На работе у нее нет друзей ближе Джекки и Бобби, а вот вне работы они встречались всего несколько раз, обычно по случаю чьего-нибудь дня рождения или в канун длинных зимних праздников.
Лэптоп закрыт, телевизор выключен, телефон – в кармане. Рамола понимает, что хотя бы одно
