размышляет о том, что ждет ее завтра в больнице, прокручивая в уме худшие варианты развития событий. Закрыв глаза, Рамола заставляет себя дышать глубже. Мысленно рисует картину, как садится в машину, едет в аэропорт Логана или имени Т. Ф. Грина и умудряется попасть на рейс.
Бегство в Англию было запасным планом Рамолы с первых дней жизни в Штатах. Она грезила о возвращении домой, когда изнемогала от стресса в университете и медицинском институте, когда вкалывала по восемьдесят часов в неделю в ординатуре, приходя домой такой измотанной, что сил не хватало даже на слезы, во время четырнадцатимесячного безнадежного сожительства с Седриком и их вялых, бесконфликтных отношений, которые не столько распались, сколько постепенно истаяли под спокойными, но непрерывными приливами и отливами жизни, и всякий раз, когда ей давали почувствовать, что она – чужачка, иностранка. Рамола боролась и не сдавалась, доказывая себе и другим, что не спасует, неизменно вела борьбу до победы (по выражению мамы). Однако малая, но отчетливая часть ее естества всегда находила утешение в подробных фантазиях о возвращении домой: самолет садится в Гатвике, поездом до вокзала Виктория, подземкой до Кингс-Кросса, потом другим поездом через маленькие городки и разбухающие большие города, прибытие в Ньюкасл, сорок минут на метро до Саут-Шилдс, две минуты пешком (чемодан на колесиках постоянно заваливается на левую сторону), день теплый и солнечный, хотя теплые, солнечные дни бывают на севере Англии редко, а вот и знакомый дом, стиснутый с обеих сторон другими домами, с камышовой кровлей, кирпичными стенами и белыми шпалерами, она проходит через сад к черному входу, оттуда – на кухню, чтобы подсесть к маме и папе за до смешного маленький столик, накрытый уродливой желтой клеенкой. Родители смотрят поверх очков для чтения и улыбаются тихой узнающей улыбкой. Последняя сцена настолько жива в воображении, что в молодости Рамола даже тешила себя мыслью, что возвращение домой действительно произошло в параллельной вселенной. Как бы ни были безопасны и утешительны эти грезы, они наполняют душу Рамолы меланхолией, страхом перед неизбежностью смерти – как если бы, позволив себе грезить наяву, она слишком быстро приблизит будущее, в котором она и родители прирастут к столику на кухне и будут за ним чахнуть, пока три стула не опустеют один за другим. По этой причине она твердо решила никогда не возвращаться домой, и пусть финансовый напряг и все остальное катится к черту.
Рамола щелкает языком в такт мыслям, говорит: «Ну, на сегодня хватит» – и берет телефон. Она отправляет сообщение Джекки и Бобби, надеясь поддержать их – и свой тоже – дух. Попытка заканчивается полным провалом.
Сообщения
21 окт. 2019, 11:37
Рамола Шерман
Ну что, вторая волна, зажжем завтра утром? Кому-нибудь следовало бы заказать памятные футболки. Спортивного серого цвета или, может, голубенькие.
Джекки Джойс
Ага,
