style="font-size:15px;"> Более пожилой из двоих кивнул, взял у него бутылку, разлил виски по кружкам, а сверху дополнил черным кофе.
– Куда делся американец? – спросил Лимас.
– Кто?
– Тот молодой человек из ЦРУ, который был со мной.
– Ему пора баиньки, – сказал пожилой, и они дружно рассмеялись.
Лимас поставил свою кружку и спросил:
– Какие у вас инструкции по поводу стрельбы для защиты человека, пытающегося перейти линию? Перебежать незаконно.
Пожилой ответил:
– Мы не можем открывать заградительного огня, мистер…
– Томас, – подсказал Лимас. – Мистер Томас.
Они пожали друг другу руки, и двое полисменов тоже представились.
– Мы не имеем права прикрывать перебежчиков огнем. Это все. Нам сказали, что может начаться чуть ли не война, если станем стрелять.
– Чепуха, – вмешался более молодой из двоих, на которого уже явно начало действовать выпитое. – Если бы здесь не было союзников, то и стены бы уже не было.
– Как и Берлина вообще, – пробормотал его старший товарищ.
– Мой человек попытается перейти границу этой ночью, – коротко информировал их Лимас.
– Здесь? Прямо через КПП?
– Крайне важно перетащить его на эту сторону. За ним охотятся люди Мундта.
– Еще остались места, где можно попробовать перелезть стену, – сказал молодой.
– Он на это не пойдет. Его оружие – хитрость. У него есть нужные бумаги, если только они еще не просрочены. И он будет на велосипеде.
В будке КПП стояла только настольная лампа с зеленым абажуром, но свет уличных прожекторов, подобно искусственной луне, ярко освещал ее внутренности. На улице окончательно сгустилась ночь и воцарилась полная тишина. Они разговаривали так, словно опасались, что их могут подслушать. Лимас подошел к окну и стал ждать, глядя на улицу, протянувшуюся по обе стороны от стены – грязноватого сооружения из каменных блоков с колючей проволокой поверху, подсвеченного пошловатого оттенка желтыми огнями, как театральная декорация ограды концентрационного лагеря. К востоку и западу от стены лежали оставшиеся невосстановленными руины домов Берлина, странный, двухмерный мир развалин, напоминавший о недавней войне.
«Проклятая баба!» – подумал Лимас. И Карл – круглый дурак, который лгал о ней. Лгал, когда недоговаривал, как делают они все – агенты в любой стране мира. Ты учишь их обманывать, заметать за собой следы, а потом они начинают обманывать тебя самого. Карл показал ее только однажды после обеда на Штюрштрассе в прошлом году. Как раз тогда он добился большого успеха, и Шеф пожелал встретиться с ним лично. Шефа всегда манил к себе успех. Они поужинали втроем – Лимас, Шеф и Карл. Тот тоже обожал подобные рандеву. Он явился довольный, как мальчишка из воскресной школы, весь прилизанный и сияющий, почтительно сняв перед начальником шляпу и оказывая все положенные знаки уважения. Шеф минут пять тискал его руку в своей, а потом сказал: «Хочу, чтобы вы знали, Карл, как
