модели. И если владеть обеими, то возникающая гармония делает их взаимодополняющими.
Я колебался.
– Ничего – это сплошное удовольствие, – подмигнул тот. – Оно уже появилось в бешеном количестве. И завоевывает рынок.
– Хорошо, – я не стал спорить. – Если так, то ко Всему придачу я хочу Ничего.
– Где вы живете? – спросил продавец, вынимая блокнот.
Я назвал адрес.
– Итак, вы заказываете? … – его карандаш завис в воздухе.
– Ничего! – повторил я строго. – Ничего! Хорошего! Он начал рыться в каталоге. Роясь, он бормотал под нос;
– Ничего Страшного… Ничего Опасного… Ничего Серьезного… Ничего Подобного… Ничего Такого… Ничего Хорошего!
Я расписался над галочкой.
Добравшись до подъезда, я увидел, что там темно. Кто-то вывернул лампочку.
Мне захотелось выругаться.
Но когда я зашел внутрь, оказалось, что это просто привезли мой заказ.
Status quo
1
– Мы сначала подумали, что его кто-то напугал, – признался Папкин. – Может быть, даже мы.
– Он вполне нормально рос, – подхватила Мамкин. – Тихий был очень, конечно.
– Ага, – методист со значением поднял палец.
– Нет-нет! – Папкин и Мамкин заговорили вместе. – Тихий, но это было… в допустимых границах, – закончил Папкин, а Мамкин умолкла, покрывшись сырыми пятнами.
– Я понимаю, – кивнул методист. – Я не говорю, что он родился с аутизмом. Я говорю про общий фон… Были, вероятно, какие-то предпосылки… Вот вы говорите: тихий…
– Ну, да, – нехотя согласился Папкин, которому было неприятно признать, что да, какие-то предпосылки были, но он их проглядел.
– А чем он занимался, когда был тихим? От этого вопроса, сформулированного сугубо профессионально, Мамкин заметно смешалась.
– То есть – как?
– Ну, что он делал? Вот его привели из садика, раздели… а он?
Папкин пожал плечами:
– Так… в основном, сидел. В уголке или на диване. Телевизор смотрел. Книжки листал.
– Какие книжки?
– Не беспокойтесь, самые обычные, – Мамкин промокнула глаза. – Господи, какие же могут быть книжки. Бармалей, Маршак, отважные пузырьки…
– Что-что? – методист вскинул брови. – Что за пузырьки?
– Эти, с которыми сейчас все носятся, – махнул рукой Папкин. – Глупость, но, по-моему, безобидная. Пузырьки на планете квадратиков, Пузырьки и космические кубики… Пузырьки и хищные шарики Альтаира…
– Столько всего, – вздохнул методист и покачал головой. – Не в курсе, упустил. Всего не охватишь. Персонажи размножаются, как хомяки. Бог с ними, что он еще делал? Вы говорили про телевизор.
– Мы ему ничего такого не разрешали, – Мамкин, рассказывая, заново переживала и заново открывала предысторию. Собственные
