какое-то время мое сознание прояснилось.
В голове прозвучали последние слова водителя: «Ладно, так и сделаем…»
И тут я вспомнила, где и когда слышала этот голос и даже эти самые слова. Это было, когда я через вентиляцию подслушала разговор двух мужчин, которые решали мою судьбу. Решали, убить меня сразу и спрятать мой труп в промзоне или пока оставить в живых и отвезти на Обводный канал к какой-то Ильиничне…
Один голос принадлежал тому человеку, который руководил подозрительным «кастингом», а второй… ну да, это был голос вот этого парня, который сидел сейчас за рулем пикапа! И я не придумала ничего умнее, чем самой сесть в его машину!
Я потянулась к ручке двери, чтобы выскочить на ходу, но руки уже не слушались, и сон, точнее, тяжелое беспамятство навалилось на меня тяжелой плитой…
Очнулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо.
– Проснись! Приехали!
– Куда приехали? – пробормотала я, с трудом разлепив глаза. – Можно еще немного поспать?
– Там поспишь! – отозвался тот, кто меня будил. – Мне тебя нести неохота!
Я наконец подняла веки и разглядела круглое лицо целлулоидного пупса, светлые растрепанные волосы… я уже видела этого человека, но не могла вспомнить, где и когда.
С трудом я поднялась на ноги, сделала шаг, другой…
Он вел меня за плечо, осторожно подталкивал. Я еле переставляла ноги. Казалось, к ним привязаны чугунные гири.
Таким манером мы вошли в подъезд, зашли в решетчатую кабину старого лифта. Я едва не сползла на пол, ноги просто подкашивались. Кабина с дребезжанием поползла вверх, затем остановилась.
Мой спутник вывел меня из лифта, проволок по площадке, позвонил. Открылась обитая дерматином дверь, показалось жизнерадостное старушечье личико, похожее на печеное яблочко.
– Вот, Ильинична, жиличку тебе привел! – проговорил мой спутник. – Из промзо-оны…
– Что-то она еле на ногах стоит!
– Кофейку моего выпила. Ну, уложи ее сейчас. Пускай у тебя поживет, только смотри – чтобы не сбежала!
– Не бойся, голубчик, у меня не сбежит! От меня никто еще не сбежал, не было такого!
Меня, как куклу, провели по коридору, ввели в полутемную комнату… больше я ничего не помню.
Я провалилась в глубокий сон без сновидений, как в бездонный колодец.
Проснулась я от громкого, хриплого голоса, который проорал:
– Вставай, пр-роклятьем… пр-роклятьем заклейменный!
Я вздрогнула и открыла глаза.
И тут же закрыла их, решив, что все еще сплю.
Потому что увидела перед собой огромный кривой клюв, круглый безумный глаз и растрепанный красный хохолок.
Тут снова раздался тот же хриплый голос:
– Весь мир-р голодных и р-рабов!
Нет, это явно не сон.
Я снова открыла глаза – и увидела большого яркого попугая, который сидел на спинке стула.
– Пр-роснулась,
