смывал с рук кровь, плескал холодной водой себе в лицо и обтирал щеки и шею. Затем он выпрямился, взглянул в темное окно, в котором отражались палата и он сам, обернулся и уперся тоскливыми глазами в маленькую, хрупкую женщину.
– Оно улыбалось… – проговорил Шипулин. Лицо его дернулось, словно от пощечины.
Инга напряглась, сделала шаг вперед.
– То есть? – не поняла она.
Валентин промолчал, снова бросил взгляд в окно.
– Улыбалось… – неуверенно повторил он через минуту и потрясенно покачал головой.
– Что? Что улыбалось?!
Вместо ответа Шипулин с несвойственной габаритам резвостью рванулся к окну и прыгнул головой вперед, будто нырнул с вышки в бассейн. Грохот бьющегося стекла взорвал тишину; через несколько секунд послышался гулкий шлепок, а за ним – разноголосый перезвон падающих осколков.
Пронизывающий северный ветер отчаянно терзал кроны озолотившихся берез, собирая облетевшей листвой свою законную дань. Низкое небо хмурилось и грозило разразиться ливнем, заставляя суетящихся на земле людей томиться тягостным ожиданием шторма. Парк Сосновка в этот предзакатный час обезлюдел, покинутый и заброшенный, отданный на поругание непогоде. По пустынным аллеям неторопливо прогуливались рослый темноволосый мужчина и невысокая худощавая женщина. Шли неспешным размеренным шагом, будто над ними светило ласковое солнце, а не бушевал холодный осенний ветер.
– Что теперь? – подытожил услышанный рассказ Евгений.
Инга дернула узкими плечами.
– Посмотрим, – неопределенно ответила она, зевая на ходу; бессонная ночь давала о себе знать, – но на сегодня точно известно одно: я временно отстранена от должности.
Мужчина недовольно хмыкнул, покачал головой.
– То есть это все твоя вина? Так выходит?
– Что-то вроде того, – Инга саркастически усмехнулась. – Такая трагедия и без виноватых? Так не бывает, только не у нас.
Она помолчала, морщась на ветру. Потом добавила:
– Хотя Мотыгина я понимаю – два похожих происшествия чуть ли не подряд, и оба в лаборатории, за которую отвечаю я.
– Происшествия связаны с нарушениями сна, которыми ты и занимаешься, – не удивительно, что ты причастна. Но это не означает, что ты виновна.
– У руководства иная логика.
– Логикой подобный ход мыслей назвать трудно.
– Это еще не все, – Инга взглянула на приятеля снизу вверх, невесело усмехаясь, – меня вызвали на допрос в ФСБ, в понедельник с утра.
– При чем здесь?..
– А ты что думал! Все! Как сказал Мотыгин, шутки кончились. Дело передали им, полиция больше этим не занимается. Читал новости сегодня утром?
– Ты знаешь, как я отношусь к новостям.
– Ну да, – покивала Инга и мягко улыбнулась, – затворник и мечтатель.
Он вернул улыбку, спросил:
