style="font-size:15px;"> – Правда…
Алекс с видимым усилием посмотрел прямо в объектив камеры и задержал взгляд на пару мгновений, но сразу же отвернулся.
– Может, расскажешь?
– О чем?
– О том, что у тебя на левой щеке.
Мальчик коснулся ссадины на скуле, поморщился.
– Случайно получилось, – виновато произнес он.
– Так, – подбодрила Инга, – а подробнее?
Алекс завис и молчал почти минуту, неотрывно глядя куда-то в сторону. Потом тихо промолвил:
– Халед…
– Какой Халед? Тот, что из Ирака?
– Ага… обругал меня. Аутичным расистом. Я назвал его тупицей. Он меня ударил.
Вновь молчание.
– А ты? – Подлокотники кресла жалобно скрипнули под пальцами Инги. Она подсказала: – Пожаловался фрекен?
Мальчик помотал головой.
– Ударил. Тоже.
Инга с трудом удержала ругательство, вдохнула и выдохнула.
– Он опять, – продолжал рассказ Алекс, поглаживая разбитую скулу, – и я опять. Сильно. Много.
– О господи… Алекс, ну как же так!
Он дернул плечами, поник.
– И что потом?
– Скорая приехала. Потом полиция. Папа пришел в школу. Завтра пойдет снова.
Инга откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. Внутри все сжалось, сердце застучало. Миг спустя она подняла веки, встретила пристальный взгляд синих как небо глаз, который тотчас уплыл в сторону.
– Прости, мам.
Инга снова прильнула к экрану, заговорила, но голос зазвучал резче, чем хотелось:
– Сынок, разве мы с папой не учили тебя, что драться нехорошо? Разве папа тебе не объяснял, что, если у тебя конфликты в школе, необходимо жаловаться учителям?
Он виновато покивал, но промолчал. Инга собралась попросить его позвать папу, чтобы обсудить ситуацию, но мальчик вдруг выпалил:
– Разве ты не говорила, что каждый человек должен уметь защищать себя?
Инга обомлела, растерялась, не зная, что ответить на фактически верное замечание. Да, говорила, и не раз. Саму такой растили родители, и, оглядываясь на свою жизнь, Инга признавала, что они в выборе нравственных ориентиров для своей дочери не ошиблись. Хоть и не все было гладко в ее отношениях с отцом и покойной матерью, за такое воспитание она не могла испытывать к ним никакого иного чувства, кроме благодарности.
Растя ребенка в Швеции, Инге вечно приходилось искать компромисс между тем, что считала правильным сама, и теми ценностями, которые считало правильными общество и, прежде всего, государственная система, поставившая во главу угла идеалы толерантности и политкорректности. Инга ничего не имела против этих практик, но считала, что они давно превратились из терпимости к иному образу жизни и из элементарного желания
