у нас есть распечатка ваших и его звонков. А в последнюю ночь так вообще…
– Разумеется, созванивались. Даже встречались. Рогов интересовался результатами полисомнографии Буковского, что вас удивляет?
Майор покачал крупной и тяжелой, как валун, головой.
– Меня удивляет и беспокоит, что вы были непосредственно знакомы с большинством погибших от кошмаров людей, – жестко произнес он и положил руки на стол. Его широкие волосатые кисти казались похожими на обезьяньи лапы.
– Большинством? – с сомнением переспросила Инга.
– Давайте посчитаем, – предложил Рыльцев и принялся загибать пальцы, – Буковский, Шипулин, Рогов…
– Девушку-студентку и деда-пенсионера я не знала!
– Это сейчас выясняют. Но вы забыли еще об одной жертве…
Майор плотоядно ощерился, заметив, как женщина напряглась.
– Вы ведь поняли, о ком я, не так ли? – он криво усмехнулся и победно закончил: – Ирина Владимировна Орлова, теща вашего близкого друга, с которым вы общаетесь… мм… с каких пор?
– Со школы, – вынужденно признала Инга, но взгляда не отвела и продолжила смотреть майору прямо в его глубоко посаженные глаза. – И что? У нее был инфаркт.
– Не пытайтесь юлить, доктор Вяземская, нам прекрасно известно, что ей снился тот же знак, что и остальным, и кошмарами она мучалась три ночи подряд непосредственно перед смертью. Мы допросили ее дочь. Думаете, здесь дураки работают?
– Ваш айкью я не проверяла, – ровным голосом заявила Инга, – но даже ее смерть не имеет ко мне…
– Это мы скоро выясним, доктор, а пока выясняем, к вам убедительнейшая просьба: пределов Санкт-Петербурга не покидать. Я бы не хотел по крайней мере сейчас оформлять эту просьбу в официальную подписку о невыезде, но не забывайте, что ваш статус свидетеля очень легко может поменяться на совсем иной. Вы ведь понимаете, о чем я?
Инга вздохнула, хмуро бросила в ответ:
– Понимаю. Но вы не там ищите.
– Разберемся, – многозначительно пообещал майор и поднялся, давая понять, что разговор окончен, – можете идти.
Она отвесила кивок и, сухо попрощавшись, вышла из кабинета.
Остаток дня Инга провалялась в постели, раздумывая, не напиться ли до зеленых соплей. Герои «крутых» блокбастеров, попадая в сложные ситуации, частенько поступали именно так, и, судя по энтузиазму, с каким они надирались, состояние крайнего алкогольного опьянения обещало мгновенное решение всех проблем. Но она, даже находясь во включенном режиме нытика, не могла позволить себе такую роскошь. Точнее, не хотела. Просто не хотела. Если бы выпивка, рассуждала Инга, приносила не то что полное избавление от проблем, а хотя бы некоторое перманентное облегчение, может, и решилась бы. Но, прекрасно понимая, что «реально забухать» есть элемент непритязательной тинейджерской романтики, она отказалась от позорных
