style="font-size:15px;"> Она запоздало вспомнила предостережение майора Рыльцева и осеклась, но Стефан твердо заявил, что справится, а если возникнут накладки, то Моника подстрахует. Моникой звали его новую жену, которая в целом неплохо относилась к пасынку, а однажды даже сводила его в кино.
Разговор на этом завершился, они распрощались. Однако неприятные предчувствия остались тлеть тревожными угольками в душе Инги, мешая сосредоточиться на чтении и поиске информации в интернете. Она не оставляла надежд выкопать что-то, что помогло бы лучше понять невероятный феномен, который наделал столько шума и о котором уже заговорили по общегосударственным каналам телевидения.
С самого утра Инге позвонил Евгений и пригласил вечером на поминки. О том, что среду не следует занимать другими делами, он упоминал и раньше, но семья долго не могла определиться с точной датой, а потому пригласили в последний момент. Но Инга не возражала, на эту среду никаких важных дел у нее не было. Отстраненная от должности, она страдала от избытка свободного времени – такого непривычного и даже чуждого ее натуре, – и любая возможность занять его чем-то осмысленным и интересным ценилась на вес золота.
Помянуть покойную Ирину Владимировну собралось совсем не много людей: только родственники и ближайшие друзья Наташи и Евгения. Все совершенно искренне скорбели о ее кончине, ведь женщиной она была не такой уж и старой и лишь недавно отметила семидесятилетие. Когда поминки подошли к концу и гости начали расходиться, Инга отвела приятеля в сторонку и пересказала свой разговор с майором ФСБ, на что Евгений заявил:
– Я тут подумал: может, пока загранпаспорт не забрали, свалишь отсюда? Тебе же есть, где приткнуться в Стокгольме.
– Мелькали у меня такие мысли, – призналась Инга, – но знаешь… кто бежит, тот виноват, а так не хочется доставлять им удовольствие и принимать на себя роль козла отпущения.
Они стояли на застекленном балконе, накинув на плечи куртки. Инга посасывала сигарету и цедила мелкими глотками белое вино. Прохладный ветер врывался сквозь открытые створки, ероша волосы, остужая разгоряченное острой едой и алкоголем тело.
– Сегодня третий день со смерти Рогова, – заметила Инга после некоторого молчания и подняла взгляд на Евгения. Тот запустил пятерню в черную, тронутую сединой шевелюру и покачал головой.
– Помню, – мрачно отозвался он, – ты говорила. У меня такое чувство, что сегодня опять кто-то умрет.
– Я в этом совершенно не сомневаюсь, – уверенно заявила Инга.
– Страшно…
Она пожала плечами.
– Мне скорее интересно. Жалко людей, безусловно, но теперь меня гложет любопытство – что это все такое? Руки чешутся до истины докопаться. Только не знаю как.
– У парней в серых костюмах тоже чешутся, – усмехнулся Евгений, – так что поосторожней там.
Инга докурила и под укоризненное цыканье Евгения запустила окурок куда-то на улицу.
Было
