но заставила себя мягко улыбнуться.
– Сынок, давай мы с тобой попозже поговорим, а сейчас позови-ка папу. Мне нужно кое-что спросить.
– Пока! – бросил на прощанье мальчик и убежал звать отца.
Прошло несколько минут, прежде чем диалоговое окно скайпа заполнило щекастое мужское лицо. Крупный нос торчал клином меж больших голубых глаз, добродушно взиравших из-под белесых бровей. Волосы цвета соломы торчали во все стороны: приняв вечерний душ, Стефан обычно не расчесывался. «А зачем, – задавался он вопросом, когда Инга в бытность женой указывала ему на расческу, – если через пару часов в постель, а утром снова в душ?»
– Здравствуй, Инга, – прогудел он басом, убедившись, что сын оставил его с мамой наедине.
– Здравствуй, – холодно поприветствовала она, перейдя на шведский, – много времени не отниму. Объясни, пожалуйста, как так сталось, что Алекс оказался единственным, кто должен был извиняться?
– Так и знал, что об этом спросишь.
– Еще бы! Ты считаешь это нормальным?
– Ситуация сложнее, чем ты думаешь, – резковато заявил Стефан.
– Дети просто подрались, что здесь сложного? – ее голос зазвучал железом. – Им по одиннадцать-двенадцать лет.
– Все так, – терпеливо, но твердо сказал мужчина, – но у Халеда выбит передний зуб, разбита губа, а под глазом синяк. И это не считая ссадин и синяков по всему телу.
– А у Алекса?
– Ссадина на щеке, и все!
– Нет, не все! – Инга не удержалась и повысила голос. Стефан сдвинул светлые брови, но огрызаться не стал, хмуро смотрел в объектив камеры, ожидая продолжения. – У кого синяков больше, тот и жертва? Так, что ли?
К возмущению Инги, он утвердительно кивнул. Хотел было аргументировать, но Инга опередила, голос ее задрожал от ярости:
– Дело не в количестве синяков, Стефан. Неужели ты не понимаешь? Алекса гнусно оскорбили и подло унизили. Фактически, назвали неполноценным, ткнув носом в его диагноз, и к тому же ударили первым. Ты же не станешь утверждать, что все это весит меньше, чем выбитый зуб?
Стефан глубоко вздохнул, было заметно, что он призывает в подмогу весь запас своего нордического спокойствия. Голос его зазвучал ровно и подчеркнуто вежливо:
– Ты знаешь, как здесь все работает. Слова – это слова, а действия – это действия, то есть две разные категории оценки поступков. Кроме того, Алекс назвал Халеда тупицей, очевидно позабыв о том, что тот – самый отстающий ученик в классе.
– Почему Алекс должен думать об успеваемости Халеда? Он не его папа.
– Потому что в этом случае высказывание нашего сына прозвучало таким же гнусным оскорблением, как и эпитет Халеда.
– Ты сейчас цитируешь эту долбанную фрекен Хартман, да? Не поверю, что ты сам так считаешь! Не поверю, что ты с этим бредом согласен.
Стефан вынужденно потупил взгляд, покачал головой.
– Здесь это так работает…
– Не фига это не работает! – вскричала Инга. – У Халеда
