к их высокой бандитской фашистско-анархической идеологии, но одно Маляр знал точно – чехи были властителями одного из северо-западных дистриктов. Властелинами кварталов и дорог. Узаконенного рэкета, ныне политкорректно именуемого районным налогообложением. Королями наркотрафика и «земельной подати», уплачиваемой таежными колхозами канабисом или маком. Повелителями армий из проституток. В том числе проституток-юношей (разумеется, педерастов, а не для баб) и проституток-девочек, едва доросших до возраста, в котором учатся чистить зубы.
Никакого отношения к историческим «чехам» из последних десятилетий прошлого века, а именно к этническим северокавказским ОПГ, нынешние, разумеется, не имели. Национальный состав был разный. Преимущественно – коренные сибиряки. Русские, украинцы, казахи, татары, башкиры – все те, кто проживал в Новосибе до Войны-Смерть. Никаких приезжих и быть не могло среди местных бандитов – послевоенные путешествия по Сибири стали делом опасным. Очень часто вместо таможенного досмотра (или вместе с ним) местные быкоподобные администрации просто мочили приезжих, а пожитки экспроприировали «в казну».
Таковы были ЧЕХИ. Красавчики. Отмороженные ублюдки.
По мере приближения большая аморфная лента байкеров, ползущая по дороге, стала разделяться, Маляр стал различать отдельные машины и сидящих на них ездоков. На некоторых байках сидело по два, иногда даже по три человека, но это автомастера не заботило, так как гангстеры часто возили с собой телок – любимых лядей или просто местных давалок помоложе. Малярийкина интересовали машины. Одна, две, десять, тридцать. Тридцать аппаратов – это, по меньшей мере, тридцать рыл. Без вариантов. Лядям и шлюхам бойцы криминального фронта стальных коней не доверяли – сажали только за собой в качестве бесполезного груза. Иногда – под себя. А иногда тащили за собой на веревке. По дороге со связанными ногами на скорости в восемьдесят каэм.
Маляр помотал головой, отгоняя прочие мысли и соображения. Итак, тридцать рыл. Он почти с укором посмотрел на любимый обрез. Два свинцовых заряда в укороченной двустволке. Две пули, двенадцатый калибр. Смешно. Подумав, он вернулся в мастерню и спрятал оружие обратно под станок. Уж лучше совсем без ствола, чем провоцировать. Подошел к лестнице.
– Котя, млять! – проорал в лестничный пролет. – Просыпайся, дурак, смерть свою проспишь.
Калмыш всегда спал чутко, а потому через минуту был в гараже, босым, в трусах, но тоже с обрезом.
– Чего?
– Волынку убери. Счастье привалило, как обещали.
– А ты че злой-то такой?
– Да ниче. Это просто чехи. Прикинь?
– Чехи?
– Ты не выспался, что ли? Переспрашиваешь, братюнь.
– Да не. Все понятно, че, – моргнул Кот. – Чехи так чехи.
Он метнулся, заныкал ствол, напялил штаны и снова встал рядом с напарником, хлопая слипающимися глазками.
Погода
