в конце концов, какое-то логическое объяснение? Боже, как я на это надеялась. Должна ведь существовать возможность отыскать ответы на мои вопросы. Может быть, все-таки пришло время довериться кому-то. Образ озабоченного и одновременно пристыженного выражения лица Питера вспыхнул перед моим внутренним взором и тут же заставил меня снова отчаянно уткнуться лицом в ладони.
И что ему теперь оставалось думать обо мне? Что они все должны были обо мне думать? И почему они не видели этого парня? Он же стоял прямо передо мной, и существовал только один путь, ведущий с трибуны: через спортивную площадку. Я не выдумала его, мое воображение не могло быть настолько детальным!
Скрип двери заставил меня испуганно съежиться. Я невольно задержала дыхание.
– О, слушай, это было сильно. – Это был голос Энджи. Из-под широкой щели кабины я увидела ее кроссовки, она остановилась перед умывальниками.
– Да, я тоже больше не знаю, что мне с ней делать.
Аромат духов Корди врезался мне в нос, а ее белые кроссовки появились рядом с Энджи. Было слишком поздно, чтобы признаться, что я здесь, избежав при этом неловкости. Поэтому я тихонько подтянула ноги и прижалась к крышке унитаза.
– Это и правда выглядело так, будто она бежит за призраком, – сказала Энджи.
– Я беспокоюсь о ней. Элис… – Корди замолчала.
– Что?
– По-моему, у нее проблемы с психикой, – сказала Корди и вздохнула.
Возбужденный смех Энджи эхом отразился от кафельных стен.
– Когда она пронеслась мимо меня, я подумала, что она узнала про меня с Питером, – пробормотала Корди.
Мои глаза расширились, в животе возникло странное чувство. Это напоминало момент, когда человек споткнулся и начинает падать. Этот короткий миг, когда он осознает, что больше не может предотвратить неизбежное падение и сопутствующую боль.
– Она что, все еще не знает? – прошептала Энджи.
Корди выдавила недовольным тоном:
– Что я должна сделать? Пойти к психически неуравновешенной подруге и сказать: «Кстати, мы с Питером вместе с тех пор, как ты бросила его и разбила ему сердце. Спасибо за это, а теперь, пожалуйста, не свихнись!».
Мои руки судорожно сжались вокруг коленей, а взгляд остановился на каракулях.
– Вы все равно должны ей сказать, – вмешалась Энджи. Она в волнении шаркала туда-сюда по полу подошвами. – Вы ведь подруги, разве нет?
– Черт возьми, оставь это, Энджи. Если Питер не хочет ничего говорить, потому что так беспокоится о ней, я сделаю ему одолжение. Следующие несколько месяцев Элис все равно будет в Честерфилде. Если после этого ей станет лучше, мы расскажем.
Энджи издала встревоженный вздох и больше ничего не сказала, а в следующее мгновение я услышала, что они обе ушли. Дверь за ними захлопнулась.
Я сглотнула. В ушах стоял какой-то жесткий, оглушительный шум.
Медленно поднявшись, я протянула руку и, наконец, толкнула дверь, которая с тихим скрипом
