натянула повыше одеяло и как всегда по-деловому скрестила покалеченные руки на груди.
– Это сотворила Марьяна, моя сводная сестра. Она меня била. Но она не хотела этого делать, ею управляла старая ведьма. – Пациентка смотрела в упор, не моргая, не оставляя сомнений, что говорит она сейчас чистейшую правду, или в таковую безоговорочно верит. – Та старуха её заставила меня привязать и глумиться надо мной. Только я вас предупредила – кому расскажете, я всё буду отрицать.
– М-да, девочки-и… – Лопухина собралась на выход. – Чем вы только не занимаетесь, в какие опасные игры вы только не играете… А результат налицо. Значит Марьяну до полусмерти изуродовала ты?
Девушка вздрогнула и замерла, вытаращив глаза. Её испуганная гримаса начала переходить в состояние возмущения.
– Да я её пальцем не трогала!
– А кто тогда?
– Я же говорю – ведьма!
Медсестра, засунув руки в карманы, сделала несколько шагов обратно к кровати. В её лице угадывалась ирония.
– Значит, получается… тебя – Марьяна, Марьяну – ведьма. Так?
– Именно!
– Ладно. – Олеся снова нависла над больной. – Кто с вами был третий? Скажи честно.
– Карга! – ни на минуту не задумываясь, ответила Маркус.
– Ясно.
Медсестра развернулась на каблуках по кругу и демонстративно пошла к двери. Татьяна не стала её задерживать, пытаясь принять решение: уж не вернуться ли ей снова к обету молчания…
В часы посещений перед постовым «аквариумом» возник худой долговязый мужик в клетчатой рубашке, застёгнутой до последней пуговицы, с большими накладными карманами на груди. Из левого кармана топорщился сложенный в несколько раз документ; мужчина выглядел обеспокоенно, шея его была изогнута с выдающимся вперёд подбородком, спина сутула – так он напоминал болотную птицу, либо вопросительный знак.
– Извините, – заговорил он виновато, – в какой палате лежит Маркус Татьяна?
Олеся уставилась на него оценивающе: в этой старомодной клетчатой рубашке он выглядел, словно червяк, выбравшийся на поверхность, и ему не надо было представляться – отчим и отец, звезда городских сплетен, незаслуженный заключённый – только он мог иметь подобный вид, только он мог смотреть по сторонам взглядом побитой собаки.
– Мар-кус… – попытался повторить он более чётко.
– Я поняла вас.
Медсестра вышла к нему навстречу.
Перед ней стоял явно хронический алкоголик, находящийся в стадии ремиссии, и хотя она понимала без особого труда, что в больницу прибыл один из главных персонажей этой загадочной истории, но удивлялась – зачем. В руке он трогательно сжимал сияющий новизной пакет, в котором просвечивались фрукты.
– Что вы там принесли? Ей можно не всё подряд.
Мужчина распахнул перед ней пакет. За фруктами виднелась палка копчёной колбасы.
– Колбасу забирайте – ей сейчас нельзя никакие
