сравниваешь? Я женщина, нам нет никакого вреда, а вам, мущинскому полу… нет-нет, вредно… Так и умом тронуться можно: на красоту глядеть и не трогати. Брат твой правильно монахом не сидит, мотается куды надо.
– Ты скажи мне лучше, Рыба, двадцать второй век на носу, а мы всё кверху задом грядки полем. Ты почему робота не пускаешь на огород?
Она лишь отмахнулась:
– Да выбросила я его, не ндравится мне энто… скоро вместо людей эти пластиковые творения и детей рожать станут. Причём таких, пластиковых. На что им человеки? Вот тут всем конец и придёт, скорее, чем от ваших вирусов новых.
– Как знать, – вздохнул я. – Может быть, ты права… а может, и нет.
– Права, чего там. А ты, Кассианыч, давай-ка, форсируй крепость, не то засохнешь на корню, даром што тыщелетний… Аяе я тоже парочку ласковых слов скажу от себя, засиделась она в сестрах ваших, не годиться эдак… И тебя терзать не след, хватит ужо, взялась дурить, понимаешь ли…
Она бормотала ещё что-то. Потом предложила баню истопить.
– Да это мы с тобой до ночи будем тут… вон уж закат… – усмехнулся я. – Ты ж электроникой не пользуешься.
– Сказанул тоже мне, электронная парилка, ты што? Всё равно, што твой робот на грядке. Нет, лучше нормальной моей баньки дубовой, да с дубовым веничком ничего быть не может, ни сауны ваши, ни прочие суррогаты. Истопить-то недолго.
– Лучше вместе айда к Агори напросимся, у них баня всегда стоит, любят они это дело.
– Досужие развратники, – сплюнула Рыба. – Басурманы ж оба, откуда им понимать на што баня, они думают, что как у римлян, для разврата…
А я захохотал, потому что это именно так и было, Агори было скучно, он всё время уговаривал Басыр отправиться куда-нибудь к людям, построить какой-нибудь новый город.
– Ты забыл, что было в последний раз? Едва не засудили тебя.
– Они строить не умеют, думают, все такие, – грустно отмахивался Агори. – Мои строения, те ещё, что за тыщи лет до их новой эры я возводил, по сию пору стоят незыблемо, а их рушатся уже через пару десятков лет, тем паче через сто. Все небоскрёбы пришлось им перестраивать, сносить, не рассчитаны их конструкции на вечность.
– Они минутой живут, в будущее не глядят, на что им вечность!..
Глава 5. Восемьсот лет
В этот раз я вернулся после своих бесплодных попыток, где-нибудь в прекрасном уголке мира прожить пару десятков счастливых лет с женой и детьми, которых она нарожала бы мне, богатому и доброму мужу, с полным понимаем того, что в теперешнем мире мне нет места вовсе. Вот, кажется, мир стал свободным и слепым, можно быть каким угодно и жить где угодно, если у тебя достаточно средств, ты абсолютно свободен, но на деле это призрачная свобода, настоящая иллюзия, вроде гипноза. В прежние времена свобода была полной, как полёт, теперь подобна той самой их виртуальной реальности…
Никакая деятельность в этом мире мне была недоступна.
