вон Анфиса уже и в невесту тянется. Как была малая, так и теперь такая же разумница: все ей знать надо, и сделает все в точности так, как велено. Да и учительница ею довольна. С недавних пор под школу и читальню выделили избу бабки Ильинишны, так что учили грамоте почитай рядом с домом, а не в соседнем селе, как раньше. Опять же, о приданом думать пора, потихоньку складывать в сундучок. А там следом и Раиса подтягивается, мала еще, конечно, да время пробежит и не заметишь. Послушливая и помощница первая материна, одна беда – обидчива очень. Особенно если ребятишки дразнятся да губку ее заячью поминают.
Дарья подрастала, такая же жалостливая и отзывчивая, последнюю корочку разделит. Да больно проста, всему верит, каждому слову, обмануть ее – и труда не надо. И как учить-то – не будешь же виноватить весь белый свет, чтоб оглядчивее была. А времена все круче и тяжелее. Земля как будто перед грозой большой, не глядя, что после семнадцатого года и до сего еще и не установилось все, и все то туда, а то сюда движется, как гирька в ходиках. И все новости одна непонятнее другой. Но надо жить, девок растить, работы работать.
Глава 5. Поскребыш
Зима сменяла осень, за нею шла красавица-весна, а там и лето поспевало. Краса вокруг – в любое время года, любуйся – не налюбуешься. Места во все стороны от Дона на версты – красивее не сыскать: разнотравье, полевое разноцветье – от нежно-сиреневого цветков клевера до желтого подсолнухов и ромашек, от небесно-голубого полевых васильков до страстно алого маков. Крепкие стройные деревья и разбросанные кучками по полям и дорогам кустарники долго сохраняют яркость и свежесть, едва ли не до первых морозцев. Летом дерева укроют от зноя путника или притомившегося работника зелеными пушистыми шапками, а как осень придет – цветами огня долго еще полыхать будут, сплетая вместе желтые, оранжевые и красные листья.
Воздух чист и свеж поутру, он пахнет арбузом и парным молоком, и речной прохладой тянет снизу от реки, вдоль по хутору и дальше, – туда, туда, к пашням и полям. После ночного томного соловья кажутся шумными, но оттого не менее родными, утренние звуки села: радостное пение петуха, довольное квохтание да кудахтанье выполнивших свой долг курочек на подворье, голодное мычание выгоняемых коров, радостное чавканье поросят, скрип колодезных цепей.
Аннушка любила эту пору дня: вставала легко и быстро, привычка ложиться рано и вставать затемно сохранится у нее навсегда. Утром, умывшись и прибрав волосы под светлый платочек, она уж мелькает то здесь, то там. Девчатам дозволяется позаревать, – ничего, у них еще все работы и заботы впереди, пусть понежатся чуть. В долгий сельский день им тоже хватит дела, у каждой свои обязанности и спрос серьезный. Животина не будет ждать, обкричится, – тут не отговоришься «не успела» али «забыла». А уж на кухне матери да бабушке помочь – это и работа, и забава. Картошку почистить да нажарить или яишню сварганить уже и Даша в ее семь-восемь умела, про блины и говорить нечего, да даже
